Интересно, о чем сейчас думает Тарасенко? Если все пойдет, как хотят инопланетяне, она станет первой матерью мертвой земли. Ей семнадцать... Какое материнство? Хотя Люба наверняка чудесно справиться этой ролью: она рождена, чтобы готовить, убирать, стирать и ухаживать за кем-то... Но это вовсе не означает, что она хочет, чтобы все происходило так...
Первая не выдерживает этого молчания Майя. Она со злостью пинает какой-то пуфик, прежде чем покинуть комнату. Грубо, но что еще они могут сделать? Давать советы Любе... или лучше Игорю? Говорить, что все образумится? Но это ложь, наглая ложь, заметим.
Поэтому Андрей тоже уходит.
Даже если завтра Тарасенко окажется беременной, какая уже разница? Это мертвый мир, может, хватит стараться ухватиться руками за прошлое? Теперь все по-другому.
В том, что Тарасенко залетит, Андрей не сомневался. Наверняка, в ампуле, которую подсунули пришельцы, есть все необходимое для успешного зачатия. Но что будет потом? Будет ли это их ребенок или в нем уже не останется ничего человеческого? Возможно, его заберут сразу же... Будут ли Игорь и Люба противиться этому или лишь порадуются, что избавились от нежеланного груза?
Что может быть хуже, чем отказаться от своего ребенка и даже не пожелать взглянуть ему в глаза? Это то, что никогда не прощается.
***
Только шесть часов. Обычно Андрей не появляется дома в такое время, у него всегда какие-то дела и планы, но сегодня Рита отменила их встречу и ясно дала понять, что хочет отдохнуть от него некоторое время. У неё бывали такие моменты, когда она уставала от человека и просила передышку, чтобы соскучиться по нему заново.
Мать, видимо, вернулась с работы раньше. Андрей бы прошел мимо, быстро шмыгнув в свою комнату, если бы не услышал горькие всхлипы.
Впервые он слышал, как плачет мама.
— Мам? — тихо окликнул юноша.
Женщина повернулась к сыну, казалось, что её лицо постарело лет на десять из-за потеков слез на щеках и красных, опухших глаз. Андрею хотелось сбежать, быть эгоистом, как он привык, ведь мама всегда решала все сама. Но он не мог так поступить.
— Что случилось? — спросил Герасимов, подсаживаясь рядом с ней.
— Ты рано... — женщина вытерла слезы, стараясь успокоиться. — Не ожидала...
— Что случилось? — в этот раз вопрос звучал грубее.
— Меня уволили, — тихо произнесла мать и снова заплакала.
Андрей знал, как она любила свою работу, да и, черт побери, она была чудесным юристом. Но спрашивать из-за чего произошло увольнение, было бы глупо в данный момент.
— Мам, эй, — он положил руку ей на плечо. — Ничего страшного. Ты найдешь другую работу.
— Ты не понимаешь, — тихо произнесла женщина. — Мне совсем тяжело в последнее время... Я так хотела, чтобы ты ни в чем не нуждался, но вот у тебя появилась девушка, а я даже не могу дать тебе денег, чтобы ты сводил её куда-то. У меня их вообще нет. Я не знаю, с чего платить за квартиру или покупать тебе зимнюю одежду... Я просто не знаю.
Они привыкли жить в достатке. Мать всегда давала сыну все, о чем он просил, будто бы так хотела извиниться за отсутствие отца в их жизни. Андрей никогда ни в чем не нуждался.
— Я думаю, — продолжила мама, — мне стоит поговорить... с твоим отцом, — она запнулась и отвернулась от Андрея. — Если подать в суд... Мне обещали помочь коллеги с бывшей работы... Он признает тебя, если сделать анализ. И мы будем получать деньги ежемесячно... Это поможет.
— Не вздумай, — Андрей не поверил, что этот грубый, тихий голос принадлежал ему.
Об отце они говорили редко, это была нелюбимая тема в стенах их дома. Андрей лишь знал, что мать забеременела в семнадцать лет, но мужчина, с которым она переспала, отказался принимать ответственность и сказал, что она не может доказать, что это его ребенок. Он долго уговаривал маму сделать аборт, а когда та отказалась, он предпочёл никогда не пересекаться с ней. Мать всегда знала, где он живет, но ни о чем не просила. Ей было проще самой горбатиться на работе, чем заикнуться хотя бы о копейке этому мужчине. А тот так и не изъявил желания увидеть сына.