Роза пожала плечами, подняла с пола яблоко и... улыбнулась. Не сногсшибательной улыбкой, а лишь легким содроганием губ, как люди делают перед тем, как зарыдать. Видимо, не только Олег чувствовал себя одиноким здесь. Ольшанская, привыкшая к вниманию, сидит в комнате и слушает музыку целыми днями. Как инопланетяне могли собрать настолько разных людей под одной крышей? Каждый здесь — сам по себе, и от этого только хуже.
Олег уже собирался уйти, но Роза резко окликнула его.
— Может, посидишь со мной? — тихо, почти беззвучно попросила она. Но в этой просьбе был оттенок мольбы, нужды поговорить хоть с кем-то, и Олег не смог отказать.
Некоторое время сидели молча. Он не знал, о чем разговаривать с такой девушкой, как Ольшанская. Они ведь абсолютно разные: она – королева школы, он – ботаник, на которого редко обращают внимание популярные девочки. Только вот имеет ли сейчас социальное расслоение, присущее школьной жизни, хоть какое-то значение?
— Я скучаю по Любиной готовке, — неожиданно произнесла она. — Но еще больше по своей собственной кухне. И по ресторанам, и по магазинам одежды. Я страшно любила ходить по торговым центрам. А еще я скучаю по клубам: когда музыка на всю катушку, а ты ни о чем не думаешь и просто отдаешься эмоциям и чувствам. Так хорошо было...
Олег никогда не был в клубе и желанием не горел. Наверное, он один из тех задротов, которые свободное время предпочитали проводить дома, обсуждать новую компьютерную игрушку или читать книжку по физике. Да, его жизнь была скучной и неинтересной, но и Ольшанская, которая жила в роскоши и свободе, не казалась такой уж счастливой.
— А по чему скучаешь ты? — тихо спросила Роза.
По разговорам матери, серьезному взгляду отца, улыбке сестры, по школе и дому, по их походам с друзьями в компьютерный клуб и бильярд, по шуточкам лучшего друга, по своему страху перед экзаменами, по футбольным соревнованиям во дворе, по девушке с красивой улыбкой, по недочитанной книге, по своим планам и даже домашнему заданию, по дождю и ветру, грязи под ногами, по машинам и смеху на улицах, по жизни, какой она была раньше.
— Даже не знаю, — пожал плечами Олег.
Роза отвернулась. В её глазах больше не осталось того огня, теперь они казались пустыми и безрадостными. Она вся пропадала. Кутаясь в одежду, втягивая шею, осматривая мир, будто не присутствовала в нем ... Интересно, он выглядел так же?
— Олег! — это был голос Лизы. Она заметила Ольшанскую, её брови слегка сошлись на переносице, но она спокойно кивнула девушке. На этом заканчивалось большинство разговоров... на кивке головы. — Ты помнишь, о чем мы говорили? — спросила она, и, конечно, он помнил.
Олегу не хотелось этого делать. Если влезть в омут скандалов, расследований и тайн, выбраться из него будет невозможно. Но разве они уже не по горло в этом дерьме? Поэтому он лишь кивнул и, подождав некоторое время, направился к Игорю. Лиза несколько минут просто осматривала полки, прежде чем, не спеша, поднялась на второй этаж, даже не взглянув на Олега.
— Так вот, — продолжал юноша, обращаясь к Игорю, — если понадобится помощь, ты ведь знаешь, что можешь обратиться ко мне? Я имею в виду, тебе сейчас нелегко, но я буду рад помочь.
Воробьев благодарно похлопал его по плечу.
— Все в порядке, правда, — произнес он. — Если, конечно, у тебя не завалялось парочки таблеток от головы, она страшно раскалывается.
— Ты же знаешь, аннунаки вынесли все, — с сожалением отозвался Олег.
Только он называет пришельцев «аннунаками», и, кажется, в этом доме данное выражение не сильно прижилось. Но у Олега нет сил и желания, чтобы рассказывать свои теории и объяснять значения слов. Год назад он прочитал всевозможную литературу о создании Земли и первых людей и пришел к мысли, что те самые «аннунаки» — это не просто божества из шумеро-аккадской мифологии, а настоящие боги, создавшие и управляющие населением планеты. Предки дали человечеству все информацию, а люди не сумели ею воспользоваться, решив, что все это сказки и выдумки. Теперь пожинаем плоды своего же скептицизма.
— А я-то думал, что отныне буду здоров, как бык, после их обследования, — усмехнулся Игорь. — Но это все равно лучше, чем было.
— Дружище, ты умирал! Головную боль, думаю, сможешь пережить.
Юноша слабо улыбнулся, и некоторое время его глаза бегали из стороны в сторону, будто не желая встречаться с взглядом Олега. На лбу выступили капли пота, а руки задрожали.