— Но пока не проверим — не узнаем, — заметила Лиза. — Я пойду к нему позже и сообщу тебе. Так, я могу на тебя рассчитывать? Или мне просить Олега с Никитой?
— Помогу, — скривившись, согласился Антон. Уголок губ девушки поднялся вверх, и она, не сказав больше ни слова, пошла наверх.
Антон не верил её спокойствию. Только не Громова, которая в восьмом классе выступала на акции протеста против плохого обращения с бездомными животными, только не она будет спокойно рассуждать об убийстве человека. Хотя знал ли он ее? Кто они все, когда притворяться больше нет смысла?
На диване сидела одна Роза Ольшанская, и Морозов подсел к девушке. Комната, в которой каждый из них прятался, начала казаться тюрьмой и возвращаться туда совсем не хотелось. Правда, такое мнение разделяли только они с Ольшанской. Остальные все также прятались по своим коморкам.
— А Рита тебя не убьет, что сел рядом?
На самом деле, он пришел к ней. Вчера, как загнанный пес, дождался, когда Андрей выйдет и влетел к ней в комнату. Ему просто в один миг стало так одиноко и страшно, казалось без нее дышать не сможет. Антон до сих не мог понять, как мог так опуститься. Он признался ей в том, что она всегда знала. Сказал, что хочет ее, всю, целиком. Готов терпеть любые перепады настроения, ее крики и истерики, лишь бы она была рядом, только бы не оставаться одному, в пустой комнате, и не думать о призраках.
Но она его никогда не хотела. Он всегда был другом. И он знал это, но пока сам не спросил, было легче.
— А я у Риты разрешения не спрашиваю.
Ольшанская была из тех девушек, которых хотелось. Не любить хотелось или заботиться, или строить отношения, а просто хотелось.
У неё были светлые длиннющие волосы, большие голубые глаза, обрамленные явно не своими ресницами и пухлые губы из разряда а-ля Анжелина Джоли. На Розу он давно засматривался, но она была лютым врагом Риты и потом его, скорее всего, убили бы. Наверное, по той же причине сама Ольшанская никогда не предпринимала ходов в его сторону. Все-таки они с Ритой разделили территорию, и каждая держала дистанцию, не претендуя на пространство соперницы. Одно дело высмеивать друг друга за глаза, а совсем другое — начать войну. Теперь это звучит смешно… Школьные дрязги… Как глупо и одновременно прекрасно. Они были детьми, которые верили, что школьная иерархия – это важно, поступление – проблема века, а выпускной – один из главных дней жизни. Антон бы все отдал, чтобы снова очутиться в том прекрасном детском неведении.
— И давно ли? — между тем, осведомилась Роза. — Осознал, что ничего не светит?
— Попридержи язычок, или, кроме как о Рите, тем для разговора не находится?
Это, кажется, оскорбило Ольшанскую. Она лишь фыркнула, встряхнув волосами, и с улыбкой сменила тему:
— Было бы о ком, — промурлыкала она. — Мы можем поговорить о тебе... Такой парень, а сидит, скучает...
— Пожалеть хочешь?
Улыбка Розы отвечала сама за себя. Уже через семь минут они целовались в кладовке, куда Ольшанская его и затащила. Девушке явно такое было не впервой. Череда знакомств, которые ни к чему не ведут — очень выгодно.
Она закусила нижнюю губу и стянула футболку с Антона. Проворная, быстрая. Чересчур похожа на него, только еще и богатая. Хотя сейчас разве это имеет значение?
Еще один поцелуй. Его руки под тесной кофточкой, её — тянутся к ремню. Дыхание сбивается, но Антон не идиот, он знает, что отцом становиться не готов.
— У тебя есть? — первая спрашивает Ольшанская.
— Да, — хрипло отвечает Антон. — В сумке. Она в комнате.
— Я буду здесь, а ты поторопись.
Антон кивает и выскакивает из кладовки, забывая натянуть футболку. Поднимается в свою комнату, сталкиваясь на пути с Лизой. Она смотрит на него снизу-вверх, и её глаза будто бы говорят: «а ты не меняешься». Почему это злит его? Громова вообще ничего не знает... В конце концов, парень, что, не может походить без рубашки по дому? А дыхание... возможно, он бегал.
Но Лиза лишь отходит, пропуская его. Вообще-то, это должен был сделать Антон, но он как-то не сообразил. Не пересекаясь с ней взглядом, парень проскальзывает к себе в комнату и выволакивает рюкзак из-под кровати. Запасы из прошлой жизни — вот, что главное. Достает бумажник: там лежат деньги, которые уже не нужны, парочка чеков и карточек из магазина. Так уж получилось, что единственная вещь, которая может понадобиться здесь, это средства защиты, которых больше не осталось. Сейчас такое, видимо, дороже драгоценностей, как бы глупо не звучало. И смысл тратить последнее сокровище на Ольшанскую? Но на кого тогда? Рита не придет к нему, а дарить подарочек Андрею, чтобы тот почувствовал себя мужчиной, Антон уж точно не собирался. Или оставить для уже беременной Любы? По правде сказать, у него были мысли еще тогда помочь им с Игорем, но инопланетяне не вылечили бы юношу, поэтому идея быстро отпала. А кто еще остается? Донская или Громова?