Запихивая в карман штанов презерватив, Антон покинул комнату. К счастью, в этот раз он ни с кем не столкнулся и спокойно добрался до кладовки. Ольшанская уже ждала его в полной готовности. Она была красивая, а он – свободен и одинок. Так чертовски одинок. Его отец, мама, брат – все мертвы. На его глазах убили одноклассницу. Единственная девушка, которая ему небезразлична, встречается с другим. Антону нужно было забыться. Он был согласен на все: алкоголь, сигареты, наркотики, но их золотая клетка не предоставляла возможности выйти в магазин и купить себе бутылку отличного виски. А тут Ольшанская, готовая дать ему то самое забытье хоть ненадолго.
Череда ненужных, пустых знакомств. Какой уж рай ему? Он — грешник. Но все, что есть у них — это сейчас. И пусть они с Ольшанской не окажутся в списке святых, они хоть почувствуют каплю жизни, которой не хватает им обоим. К черту все рамки приличия. Каждый снимает стресс, как хочет. Пусть Майя читает книжки, а Люба готовит завтраки, они будут справляться известным старинным способом. И плевать на все.
Когда двое подростков выходят из кладовки, то идут в разные стороны, будто и не знают друг друга. По привычке, наверное. Только проблема: они вместе живут, тут уж не скрыться.
Почему нельзя, как раньше, вернуться домой к отцу, посмеяться с ним над любыми, не достойными мужского внимания проблемами, выпить по бутылочке пива и поехать кататься на машине по городу? Черт, это было бы идеально.
***
— Серьезно? Я могу вести?
Драндулет отца трудно было назвать машиной, но и он не был водителем. Папа обожал своего «скакуна», как любил говорить, и ни за какие коврижки не отдал бы его никому, но Антону был обещан собственный мотоцикл. В принципе, он умел ездить, но сейчас было что-то вроде проверки, очень важной для отца.
Морозов чувствовал гордость. Он сможет повести машину, которую не водил никто. Это высшая степень доверия. Мягкая обивка сидений, кожаный руль, немного барахлящий приемник — отец старался, как мог, спасти эту рухлядь, но годы давали знать. В шутку он говорил, что, когда умрет, машину можно хоронить тоже.
На старт. Внимание. Марш.
Отец сидит рядом. Мотор ревет, и автомобиль соглашается принять нового наездника. Сначала Антон едет медленно, его руки немного дрожат, но уже вскоре, поймав одобрительный взгляд отца, он срывается с места. А если гаишники? Да к черту их! Воздух просачивается в салон, локоть беззаботно высовывается из окна, ветер растрепывает волосы, а губы вырисовываются в улыбку. Что может быть лучше?
Когда они возвращаются назад, у отца на лице гордость, да и Антон весь сияет. Как же все-таки хорошо, что он живет с папой. Мужчина хлопает его по спине и слегка взъерошивает волосы. Он смеется, и Антон вместе с ним.
— Вот это сын! Такого не стыдно и друзьям показать! На следующей неделе будет тебе мотоцикл, да еще какой! Вместе выбирать поедем! Барышень своих катать будешь!
Антон улыбается. Если вы не родились парнем, вам не понять этого переполняющего теплого чувства, когда отец гордится вами, когда ты ощущаешь, что можешь все.
Они заходят в квартиру: довольные и улыбающиеся, включают матч по хоккею, достают орешки с пивом и еще долго сидят так, смеясь, крича и подшучивая над игроками. Да, эту жизнь Антон очень любит!
***
— Эй, Антон? Нас Лиза зовет, — раздался голос Олега.
Юноша еще раз сполоснул лицо холодной водой и, мельком взглянув в зеркало, вышел из ванной. Сколько он тут сидел? О чем думал? И главное: зачем?
Карп облокотился об стену и спокойно ждал его. Как же они с ним были не похожи, даже по внешности, но Антон вынужден был согласиться, что Олег хороший парень. Да, временами слегка дотошный и чрезмерно правильный, но единственный в их сумасшедшем классе, кому можно доверять.