Наверное, она собиралась продолжить, но Игорь не дал ей это сделать. Его руки задрожали, и юноша, будучи все еще привязанным к стулу, накинулся на Лизу, повалив её на пол. Девушка тихо застонала, пытаясь собраться с силами, но Антон с Олегом оттащили бушующего парня, поставив стул на место.
— Ты совсем уже? — закричал Морозов. Лиза все еще оставалась девушкой и довольно хрупкой, чтобы поднять на неё руку. Это было чересчур. Антон никогда не умел сдерживать себя, поэтому с радостью залепил Игорю в глаз, пока сама Лиза не дернула его за руку.
— Не надо, — тихо попросила она. «Он не виноват», — понимал Антон, но так легко было бить кого-то и выплескивать накопившуюся злость.
Но Игорь не заслужил. Это был не он, того парня больше нет.
Олег поддержал Лизу, предлагая довести до комнаты, но та лишь облокотилась на стену, жадно глотая воздух. Между вздохами можно было услышать и тяжелые всхлипы, но слез не было, поэтому Антон решил, что это просто нервное.
Девушка закрыла лицо руками и тихо застонала. Олег подошел к ней.
— Очень больно? — поинтересовался юноша.
— Терпимо, — пожала плечами Лиза. Разве сейчас это главное? Она в таком состоянии не из-за боли и пережитого шока, а от понимания того, что ее маленький эксперимент провалился. Антон осознает серьезность ситуации, и она тоже, а Олег старается избежать обсуждения произошедшего. Но они не могут дальше играть в детей, будто вокруг ничего не происходит. Они больше не школьники. Не будет экзаменов и выпускного, им не нужно выбирать институт и думать, с кем создать семью, они больше никогда не поссорятся с родителями, а потом не попросят прощения… Им больше не позволено быть детьми. И нужно не просто вырасти, нужно измениться и даже ожесточиться, чтобы принимать сложные решения. Человечность больше не имеет смысла.
— Черт-черт-черт, — Антон в порыве ярости бил кулаком стену, словно именно она стала источнком всех проблем.
Только что была проверка, и Игорь не прошел её.
Вопрос стоял: жить ему или умереть.
Теперь кто-то должен озвучить это вслух. Антон посмотрел на Лизу. Было чересчур жестоко заставлять её произносить эти слова, поэтому их сказал он:
— По-моему, нам нужно собраться и объявить, что Игоря больше нет.
Глава 12 — Роза
И нет призывающего имя Твое,
который положил бы крепко держаться за Тебя;
поэтому Ты сокрыл от нас лице Твое
и оставил нас погибать от беззаконий наших.
(Ис. 64:7)
Они сидели в небольшом кругу, каждый напротив друг друга. Практически любой мечтал исчезнуть отсюда, но оставался на месте. Им, по сути, некуда бежать: вокруг лишь прутья золотой клетки. Разговор, который велся в этой компании, не напоминал привычную подростковую болтовню. Они обсуждали убийство. Убийство человека, который был одним из них. Парня, который всегда прятался на последних партах, часто засыпал на уроках, а просыпался с перевязанными шнурками или усами, нарисованными маркером на лице. Пугливый, уставший, рассеянный – он был слаб, но хотел стать сильным. Ему дали шанс начать сначала, и тут же его забрали. Но не пришельцы планируют нанести последний удар, а люди, которые никогда его не замечали, а теперь впервые увидели.
Человек человеку волк.
— Пока будем держать его в комнате, — неуверенно объясняла Лиза. — Может, попытаемся изменить…
— А если не получится? — спросила Майя и резко улыбнулась. Только в ее улыбке было больше агрессии, чем у зверя в оскале. — Я ведь вижу: все здесь знают, кому предстоит убить Игоря, если придется. Кто подойдет лучше меня?
А ведь она права. Роза, например, так и думала. Просто в Донской было так мало человечности, что для неё убийство, наверняка, не такое страшное слово, как для остальных. Она спокойно обсуждает это, для нее и весь апокалипсис – сплошная шутка. Да, Майя была идеальной кандидатурой. Кто еще? Ольшанскую даже от вида крови воротило.