Лиза подает Розе руку, помогая встать.
— С-спасибо, — заикаясь, произносит девушка.
— Они все равно тебя заберут, — грубо усмехается Громова. — Плюс лишь в том, что не будешь помнить. Теперь иди, отдохни. И в следующий раз думайте с Антоном головой, а не, чем вы там предпочитаете.
Ольшанская лишь покорно кивает, соглашаясь с каждым словом. Она идет наверх и останавливается напротив Донской. Слова благодарности застревают в горле, но так и не вылетают изо рта. Роза отворачивается и поднимается к себе в комнату.
Глава 13 — Игорь
Но от дерева познания добра и зла, не ешь от него;
однако, ты можешь сам для себя выбирать,
ибо это дано тебе; но помни, что Я запрещаю,
ибо в день, в который ты вкусишь от него,
непременно умрёшь.
(Бытие 2:17)
«Это безумие, но, кажется, сегодня я счастлив».
Игорь перечитывал эту фразу каждый день после того, как его заперли в этой комнате. Он написал её, когда Люба вернулась. Тогда будущее казалось ему светлым, будто ему был дарован шанс на новую жизнь, а сейчас... сейчас он сам не понимает, кем является. Инопланетяне выбрали самого слабого и превратили в свою марионетку.
Игорь чувствовал, что вернулся не таким, каким был прежде. Иногда он терял часы своей жизни, не помня, что происходило, а временами говорил чужими словами, которые напрочь засели в его голове. Самое ужасное: Игорю нравились перемены. Он впервые чувствовал себя здоровым, все те эмоции, которые не давали ему покоя всю жизнь, наконец, ушли. Ненависть к отцу, боль от потери матери, страх и отчаяние – этого больше не было. И Игорь был бесконечно благодарен за то, что его излечили не только снаружи, но и внутри. Он чувствовал себя собранным воедино, а не разобранным на части, как это было раньше. Но у всего есть своя цена…
Когда рядом находилась Лиза, какая-то волна... нет, не ненависти, а скорее долга, накатывала на него, посылая сигналы о том, что Лиза опасна для Любы и для ребенка. А Игорь просто хотел защитить их... Это глупо, ведь даже его фамилия свидетельствовала о том, что он слабак. Воробьев… Фамилия его никудышного отца. Он бы с радостью от нее избавился.
После того, как мир умер, Игорь старался не признаваться самому себе в том, что думал о смерти отца. Не было боли или скорби, лишь пустота. Он вспоминал лицо, перекошенное злостью, когда тот в состоянии алкогольного опьянения наваливался на сына, ведущего его в постель. Как тот замахивался на бедную женщину, свою жену, чересчур слабую, чтобы уйти от никудышного мужа. Игорь думал о его смерти довольно часто, но все равно не мог разобраться в своих чувствах. Было странно понимать, что его отец погиб, а, с другой стороны, он ощущал облегчение. Этот человек не принес им с мамой ничего, кроме боли.
Так было не всегда. Когда-то маленький Игорь любил его. Когда-то они были семьей... Очень давно. Пока отец не потерял работу, тогда его жизнь и пошла под откос. Игорь ненавидел его. А иногда презирал самого себя за то, что в нем течет его кровь.
Он закрыл лицо руками и сидел так до тех пор, пока в дверь не постучали. Люба осторожно зашла к нему и скромно улыбнулась, как всегда делала. Рыжие волосы были слегка растрепаны, а глаза казались покрасневшими: возможно, она плакала недавно. Но при Игоре девушка старалась улыбаться и делать вид, что все в порядке. Она подошла к нему и неловко поцеловала, от чего на ее щеках заиграл легкий румянец. Игорь лишь улыбнулся: такое для него было в новинку.
Перед ним она поставила тарелку супа и два пирожка с яблоками. Юноша сразу же нахмурился: он не хотел, чтобы Люба нагружала себя готовкой или уборкой, но Тарасенко явно не могла просто лежать на диване и отдыхать, как положено беременной девушке.
— Как ты себя чувствуешь? — с заботой спросил Игорь, усаживая Любу к себе на колени. Он чувствовал, что в этом мире все чересчур недолговечно, чтобы позволять себе бояться делать первые шаги. Он хотел, чтобы девушка доверяла ему, чтобы она полюбила его, если такое возможно. Но все равно чувствовал себя чертовски неловко. Судя по тому, как заерзала Люба, она его понимала.
— Отлично, — Тарасенко снова неловко улыбнулась. Игорь не знал, врет ли она. Последние дни Любу постоянно тошнило, и страшно кружилась голова, но сейчас казалось, что ей легче. — Не поверишь, но мне кажется, я почувствовала его, — Люба скромно потупила взгляд и положила руку на живот. — Будто бы пинок... Знаю: это глупо и еще очень рано, но ведь у меня все происходит быстрее... Это было спросонья и, может, мне приснилось...