Дядя у неё неплохой, но чересчур зависит от своей жены. Тетя Тая же не самая приятная женщина, она буквально помешана на своем муже и положении в обществе. Майя даже в силу своего детского неведения способна понять, что только ради одобрения своих знакомых, тетя взяла домой беспризорную сиротку.
— Ну же, деточка, не молчи, — женщина поднимает её подбородок. — Все будет хорошо.
Слезы скатываются по щекам. Тетя выглядит недовольной, а дядя немного сконфуженным. А что они хотели? Веселую, милую девочку?
Майя вытирает слезы, после чего садится в машину и закрывает глаза, погружаясь в неспокойный сон.
***
Лиза незаметно ушла, прикрыв за собой дверь. Но это не страшно, ведь тишина, по сути, является умиротворением. У неё есть еда и книги, а что еще надо для счастья?
В дверь постучали. Майя со злостью швырнула подушку в лицо пришедшему, уверенная, что это Лиза. Но она ошиблась, на пороге стоял Никита, немного озадаченный, с опущенными вниз глазами и поджатыми губами. Донская не хотела, чтобы он навещал ее. Лизу она еще согласна терпеть, но этого-то за что? На кой черт она сдалась ему? Вот, там Ольшанская из кожи вон лезет, чтобы понравиться красавчику-спортсмену, и Майя готова благословить его и показать путь в комнату блондиночки.
Она не хочет заводить друзей… неужели это так сложно понять?
— Мне уже принесли еду, — сразу уведомила Донская, — и да, мне ничего не нужно.
Иногда она удивлялась безразличию Орлова, он просто пропускал слова мимо ушей или же слышал только то, что хотел услышать. В любом случае, ноль реакции.
— Лиза больше не будет носить тебе еду, — как ни в чем не бывало, сообщил Никита, рассматривая книгу, которую Майя все еще держала в руках. Разозлившись, девушка захлопнула её и спрятала под одеяло, буравя спортсмена взглядом карих глаз. На это ему тоже было плевать.
— Что значит, не будет носить еду? — приподняв бровь, поинтересовалась Донская.
— То и значит, — Никита пожал плечами, — пора выйти в свет.
«Нет!», — прозвучал голос в голове. Она не выйдет туда.
— Это нормально, что ты боишься...
Она встала, не дав ему закончить предложение. Подумаешь, за пределами комнаты мир, в котором она убила человека. Загнала нож ему прямо под лопатку, и смотрела, как лужа крови растекается по полу, запачкав ковер пастельного оттенка. Подумаешь, в том мире за стеной живет девушка, беременная от убитого ею юноши. Подумаешь, что там на неё будут смотреть, как на убийцу, и она никогда не сможет стереть кровь с рук. Она пыталась: использовала все, что нашла в ванной, но каждый день ей казалось, будто алые капли все еще на ее пальцах и даже под ногтями.
Это не важно. Это не его дело. Неужели так сложно просто дать ей посидеть в одиночестве и почитать книгу? Почему, что ему, что Громовой, нужны душевные разговоры, как на приеме у психолога? Майя посещала этих врачей, и они не помогли ей. Никто не помог. А все потому что реальности нет. Есть только эта комната. И Майя ощущает всеми фибрами своей души, что нельзя ее покидать.
— Я не боюсь, — она придвинулась к Никите и прошипела эти слова прямо ему в лицо.
— Тогда докажи, — он протянул ей руку, кивком головы указывая на дверь.
Просто взять за руку и пойти с ним... неужели это так сложно? Никто никогда не пытался помочь ей, почему бы не дать шанс Орлову? Перестать расценивать его как глуповатого спортсмена, посмотреть ему в лицо и постараться разглядеть, кто же он такой на самом деле…
«Нет!»
— Я смогу выйти и без твоей помощи, — Майя поднимает голову вверх и отворачивается от предложенной руки, после чего спокойно выходит из комнаты, будто это ничего для нее не значит.
А за дверью целый мир, в котором на ковре все еще виднеется алое пятно.
***
В телефонной будке тесно, и тринадцатилетняя Майя лишь сильнее заворачивается в кофту, прежде чем набрать номер. Голос дяди звучит приглушенно и слегка устало, когда он интересуется, где она. Майя покорно называет адрес. Сейчас ей стыдно, но сама она никогда не доберется до дома, а заночевать где-нибудь на лавочке — страшно.