Несколько секунд она молчит в трубку. Не знаю, о чем думает, может, в себя приходит после моего заявления. Готова поспорить, до этого ей никто такого не говорил. Не хочу, чтобы она отвечала мне в своей привычной манере, поэтому добавляю:
— Мне пора. Извини, и... — это самое сложное, но только так я смогу излечиться, — не звони мне больше. Я больше не приеду. Пока.
Не дожидаясь ответа, отключаю телефон и медленно выдыхаю. Я сделала это. Я поставила эту точку. Я должна была избавиться от последней нити, что нас связывала. Может, теперь, наконец, смогу свободнее дышать.
Она стала воспоминанием. Реальным, граничащим с сумасшествием воспоминанием. Я знала, что я не отделаюсь от ее образа в моей голове слишком быстро, знала, что за пару дней не забуду месяцы наших блядских встреч. И ведь самое обидное было то, что она даже шанса не давала. Не знаю, сколько у нее всего было таких, как я, но я была почти уверена, что я — единственная, кто ее не использовал. Да и не так уж мне и много было надо. Или много? Наверное, много. Мне нужна была она вся. А этого она дать мне не могла. Она никогда мне не принадлежала. Даже те часы, что мы проводили вместе — со мной было только ее тело. А ее душа, разум, все неосязаемое — оставалось ничьим и свободным.
Через две недели раздался звонок. Я не понимала, зачем она звонит, мы же все выяснили. Я смотрела на экран телефона, в нерешительности держа палец у клавиши принятия вызова. Ладно, мне все же интересно, что ей понадобилось от меня.
— Алло? — мой голос звучит хрипло и я готова отпинать себя за это.
— Привет. Есть время?
— Ну да. Что-то случилось? — ее голос звучит странно. И если бы я не была с ней знакома достаточно, я бы подумала, что она волнуется. Но она никогда не волнуется. Она этого просто не умеет, мне кажется.
— Помнишь ту стоянку у больницы?
— Да, — я все еще ни хрена не понимаю.
— Можешь подъехать туда?
Я смотрю на часы. Шесть вечера, суббота. Какого черта?
— Зачем?
— Боже, просто сделай это, — знакомые недовольные нотки.
— Что-то случилось? Тебе нужна помощь? — я готова часами задавать ей вопросы, если это внесет хоть какую-то ясность.
— Просто сядь в свою чертову машину и доедь до туда.
— Я никуда не поеду, если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне, — черт, мы больше не спим с ней, значит я не обязана терпеть такое отношение. Я и раньше не была обязана, конечно, но почему-то терпела.
— Ладно, извини, — вздыхает, — ты приедешь или нет? Я все объясню тебе здесь, на месте.
Трубка чуть не вываливается у меня из рук. "Извини"?! От нее?! Я смотрю еще раз на экран, чтобы убедиться, что разговариваю именно с ней. Нет, все верно. Это ее номер. Странно.
— Ладно. Я буду через полчаса, — хочу ударить себя за эту слабость, но все же соглашаюсь. В конце концов я же наверняка смогу удержать себя в узде и не сделать чего-нибудь такого, о чем потом буду долго сожалеть. По крайней мере, я надеюсь.
— Отлично, — отвечает она и отключается.
9
И я сажусь в машину и еду туда, где мы встречались в последний раз. Она стоит у своей машины, оперевшись на нее спиной. Руки сложены на груди, брови нахмурены. Я паркуюсь рядом и открываю дверь. Подхожу и тихо выдыхаю. Я слишком долго ее не видела, чтобы не отреагировать совсем. А она слишком красива, чтобы не вызвать у меня вообще никаких эмоций.
— Привет, — я все еще не понимаю, что я здесь делаю, но ловлю момент, чтобы полюбоваться ей.
— Привет. Пойдем.
Она выпрямляется и идет в сторону главного входа в больницу. Я в растерянности следую за ней.
— Куда мы идем? Зачем мы здесь? Ты заболела? — вопросы из меня сыпятся, как из рога изобилия, но я ничего не могу с этим поделать.
Она ничего не отвечает, и через пару минут мы в белом просторном зале. Она подходит к автомату, достает оттуда две пары бахил, потом идет к регистратуре, о чем-то беседует с седой бабулей в белоснежном халате и возвращается ко мне.
— Надевай, — протягивает мне бахилы и садится на скамейку, чтобы нацепить эту полиэтиленовую "обувь" на свои туфли с каблуками.
Я молча выполняю указание и, нацепив бахилы поверх кроссовок, встаю и вопросительно смотрю на нее.
Она возвращается к регистраторше и берет у нее два халата, один из которых отдает мне.
И вот мы, как две моли, поднимаемся на третий этаж. Она не говорит ни слова, а я даже не знаю, как спросить, какого хрена мы тут забыли.
Палаты. Идем по длинному коридору мимо множества комнат с больными. Видимо, травматология. Потому что полно людей с перебинтованными головами и поломанными конечностями. Доходим до так называемой "комнаты отдыха". Небольшое расширение коридора, где стоит длинный диван и пара кресел. А у окна на тумбочке широкий телевизор. Несколько человек смотрят какую-то передачу, тихо переговариваясь, несколько играют в карты, шахматы и шашки за небольшими столиками, размещенными у стены. Удивляет то, что вся мебель, да и вообще состояние самой больницы очень хорошее. Привыкли же все видеть ободранные стены, диваны, как с помойки, и черно-белые телевизоры, от которых даже бомжи откажутся. А тут нет, все чисто, красиво и довольно дорого. Может, какое-нибудь особое отделение? Для богатых там, например. Я продолжаю осматриваться и иду за ней. Наверное, мужское отделение, потому что ни одного человека, даже отдаленно напоминающего женщину, я не вижу.
Проходим дальше и коридор снова сужается. Снова палаты по обе стороны. Доходим почти до конца и оказываемся у белой двери.
Она слегка стучит, скорее, для вида, и открывает дверь. И тут ее лицо озаряется искренней улыбкой. А я вообще перестаю понимать, что происходит.
— Привет, мужичок, — она улыбается кому-то внутри палаты и шире открывает дверь. Потом поворачивается ко мне. — Заходи.
Я послушно захожу внутрь и вижу молодого парня. Лет семнадцати. Такой же светловолосый и с голубыми глазами. Лицо худое, вытянутое. Губы тонкие, но довольно красивые. Только дурак не поймет, что они родственники. У него загипсованная нога и пластырь на брови.
— Привет, — у него низкий голос и он смотрит на меня изучающе, но по-доброму.
— Привет, — киваю я и перевожу взгляд на Иру.
— Это мой брат. Семен. Это Тамила. Моя... подруга, — она делает заметную паузу, а я заржать хочу. Вот уж подругой я бы точно себя не назвала.
— Привет, Тамила. Красивое имя, — он улыбается, и я узнаю эту улыбку. Черт, они как близнецы. Только он младше значительно.
— Спасибо, — снова киваю.
— Семен у нас герой-любовник. Подрался, защищая девочку, и теперь уже месяц отдыхает тут, вместо того, чтобы ходить на пары, — с неудовольствием говорит она и, пододвинув мне стул, садится на кровать к пацану.
— О, правда? — я удивленно вскидываю брови. Я думала, современную молодежь вопросы чести мало волнуют.
— Да это ерунда, — отмахивается парень, — им тоже досталось.
— Им? — спрашиваю, вновь удивляясь. — Их было несколько?
— Четверо! Четверо амбалов, — восклицает Ира.
— Да ладно, сколько можно меня пилить, — закатывает глаза парень, а я усмехаюсь. Снова ее жест. — Ничего страшного же не произошло. Я в порядке. Уже почти здоров. Между прочим, ко мне Света каждый день приходит. Сказала, что ее родители хотят познакомиться с тем, кто спас их дочь, — гордо заявляет он, довольно щурясь.