Есть и «объяснение» причины, как пишет сам Красин: «Учение мое в Харьковском институте было довольно оригинальным. В действительности я почти все время проводил на различных железнодорожных работах; …являясь в Харьков только на короткое время, чтобы сдать очередные зачеты и экзамены.
…студенческие забастовки и другие волнения повторялись по нескольку раз в год. Попадая в такие периоды в Харьков, я, конечно, не отставал от общего движения, вследствие чего и был увольняем из института за это время не то два, не то три раза.
Логическим последствием этих увольнений должно было бы быть полицейское запрещение проживания в Харькове, но в действительности этого не было, ибо, как оказалось впоследствии, новый директор института, …профессор Д.С. Зернов, при каждом таком моем «увольнении» из института запирал мои бумаги в своем письменном столе, ничего не сообщая полиции, а при ближайшей амнистии я опять превращался в студента…».[1] Ну да, ну да. Красин вообще, можно сказать презирал умственные способности многих и многих людей, в особенности революционеров, да и было за что. Это ведь он именно своим бывшим соратникам писал.
С точки зрения полиции Красин был не просто недорослем-студентом поддавшимся на моду и участвующим в демонстрациях, он был поднадзорным, отсидевшем в тюрьме и бывшим в ссылке по делу Бруснева, то есть рецидивист. И ничего других пацанов студентов исключали, но не 28-29 –летнего матерого революционера Красина.
Другие студенты были вероятно менее талантливы, и Зернов не симпатизировал их политической деятельности? Поэтому их было не жаль выгнать их института на улицу под надзор полиции?
Конечно, выглядит все это весьма «правдоподобно», как если бы эту версию придумали харьковские жандармы. Такая гениальная конспирация вполне могла сработать, если предположить, что харьковские жандармы были сплошь сказочными идиотами.
А вот и нет. В это время розыском Харьковского Губернского Жандармского Управления заведовал Александр Герасимов. Этот уж точно был едва ли не гениальным ловцом революционеров.
В судьбе Леонида Красина происходило столько чудесных совпадений и необъяснимого везения, что приходится поневоле задуматься, что если чудеса случаются так часто, то они могут быть и организованы.
Генерал Герасимов: Служил, ловил, сажал… а Красин?
Герасимов А.В. (1861–1944) – с 1889 г. в отдельном корпусе жандармов – служба адъютантом Самарского, затем, с 1891 г. – Харьковского ГЖУ; с 1894 г. помощник начальника Харьковского ЖУ; в 1905–1909 гг. начальник Петербургского охранного отделения. Благодаря сотрудничеству с провокатором Азефом предупредил террористические акты против Николая II, вел. кн. Николая Николаевича, министра И.Г. Щегловитова, премьер-министра П.А. Столыпина. 25 октября 1909 г. снят с должности, произведен в генерал-майоры и назначен генералом для поручений при министре внутренних дел по должности шефа жандармов, получал отдельные ревизионные поручения. В начале 1914 г. вышел в отставку с производством в генерал-лейтенанты. То есть Герасимов был вхож в высокие кабинеты и в 1912 году, когда Красин вернулся в Россию. Это важный момент, для нашего исследования.
Во время Февральской революции Герасимова арестовали и посадили в Петропавловскую крепость. Его допрашивала Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства. У следователя ЧСК полковника С.А. Коренева, сталкивавшегося при работе Комиссии с деятелями Департамента полиции, сложилось такое впечатление о Герасимове: «Последний — бывший начальник Петроградской охранки — травленный волк, ко всякому предлагавшемуся ему вопросу подходит осторожно, обнюхивает его со всех сторон и отвечает на все так, чтобы за него то лично нельзя было зацепиться. Служил, ловил, сажал — вот и все, а кого, как, за что, имел ли на это право — это все погребено в прошлом, — нет следов и ответственности…». Очень понятна позиция оставшегося не у дел: лишнее слово может стоить жизни, а молчание, напротив, повышает шансы. Мало того, приход к власти большевиков позволил Герасимову уехать в мае 1918 года сначала на Украину, а затем в Германию. Почему его отпустили? Уважали и… возможно, боялись, что, случись с ним что-либо, где-нибудь в Швейцарии вдруг всплывут документы, из которых станет понятно, что не многие вожди партии не были по совместительству агентами охранки?
Герасимов в своих воспоминаниях «На лезвии с террористами. (Записки начальника Петербургского охранного отделения, 1905–1917 гг.)» писал: «С особо важными агентами, которые имели то или иное отношение к центральным организациям, сношения поддерживал я сам непосредственно. Таких агентов было 5—7, причем для свиданий с каждым из них у меня была особая квартира… Считаю уместным здесь отметить, что не все секретные сотрудники центрального значения, которые работали под моим руководством в 1906— 1909 годах, были позднее (после революции 1917 года) раскрыты. Дело в том, что в дни революции архив Петербургского охранного отделения почти целиком погиб, а в Департаменте полиции, по сведениям которого были опубликованы имена большинства петербургских агентов, о них ничего не было известно». И еще: «По системе Зубатова, например, задача полиции сводилась к тому, чтобы установить личный состав революционной организации и затем ликвидировать ее. Моя задача заключалась в том, чтобы в известных случаях оберечь от арестов и сохранить те центры революционных партий, в которых имелись верные и надежные агенты».[2] Во времена учебы будущего великого конспиратора Красина в Харьковском технологическом институте будущий генерал Герасимов, фанат секретной работы с секретными сотрудниками, СЛУЖИЛ в Харьковском жандармском управлении.