Горький уже в 1926 году написал очерк «Леонид Красин», где изложил эти факты и еще многое лично ему запавшее в память.
Зимою 1903 года Горький жил на курорте в Сестрорецке недалеко от Петербурга. Туда к нему приехал Красин. Горького предупредили, что приедет "Никитич» - Красин. Красин был недавно кооптирован в члены ЦК РСДРП и был восходящей звездой на небосклоне социал-демократов. Вот его-то «Никитича» - Красина и увидел через огромное окно в своей квартире в Сестрорецке пролетарский писатель: «…по дорожке парка идёт элегантно одетый человек в котелке, в рыжих перчатках, в щегольских ботинках без галош, я не мог подумать, что это он и есть "Никитич".[1]
Провокатор?
Единственным кто с первого взгляда определил, что Красин – это вовсе не то, что кажется, был инженер человеческих душ великий пролетарский писатель Максим Горький. Конечно, понял он это не до конца, слишком уж давила на Горького блестящая репутация Красина в среде революционеров. Видно, что мысль настолько глубоко запала писателю в голову, что позднее в очерке «Леонид Красин» Горький описал свои первые чувства при виде «неуловимого конспиратора».
Этот элегантный человек в рыжих перчатках и щегольских ботинках без галош представился: «Леонид Красин, - назвал он себя, пожимая мою руку очень сильной и жесткой рукою рабочего человека. Рука возбуждала доверие, но костюм и необычное, характерное лицо все-таки смущали, - время было "зубатовское", хотя и на ущербе…».
Видимо из этических соображений Горький не написал, что человек этот сильно на провокатора походил.
Смущали писателя и костюм, и характерное лицо, и «зубатовское» время, и ошибся он только в том, что никакого «ущерба» зубатовскому времени не было. Напротив, смотрите выше откровения Герасимова, зубатовская тактика была расширена, углублена и улучшена, она-то и привела, в конце концов, к истреблению всякой серьезной легальной и нелегальной революционной деятельности на территории империи в период 1905-1913 годы.
Горький почувствовал, как Комиссаржевская, «…что пришел большой человек, большой и по-новому новый…». С той лишь разницей, что Горький чувствовал не восторг актрисы, а негативную ауру господина в котелке и желтых перчатках. Далее Максим Горький писал: «Вспоминались слова Гарина, Павел Скворцов, десятки знакомых мне активных работников партий, всегда несколько растрепанных, усталых, раздраженных. Этот не казался одетым для конспирации "барином", костюм сидел на нем так ловко, как будто Красин родился в таком костюме. От всех партийцев, кого я знал, он резко отличался - разумеется, не только внешним лоском и спокойной точностью речи, но и еще чем-то, чего я не умею определить»[2].
Конечно, Красин не был растрепанным, усталым и раздраженным (он был таким в той другой своей жизни, до Харькова, когда его гоняли по России как зайца, лишив будущего преуспевающего инженера, когда он потерял свою любовь, когда у него оставалась судьба вечно убегающего и все время попадавшегося затравленного зверька). Теперь Красин не опасался поминутно ареста, суда, тюрьмы, ссылки к черту на рога, вот и производил впечатление человека стальной воли и выдержки. Вот этого и не сумел определить Горький. Тем более: Красин «…представил вполне убедительные доказательства своей "подлинности", да, это - "Никитич", он же Леонид Красин. О "Никитиче" я уже знал, что это один из энергичнейших практиков партии и талантливых организаторов ее». Ну да, ну да.
Красин приходил к Горькому для содействия в выходе на миллионщика Савву Морозова. Морозов помог открыть и финансировал Московский художественный театр, где шли пьесы Горького, где служила актриса Андреева - верная подруга Горького и любовница Саввы Морозова. У Горького были действительно очень приятельские отношения с Морозовым, даже более чем приятельские учитывая, что одну женщину любили.
«Затем он (Красин) сообщил о намерении партии создать общерусский политический орган социал-демократии.
— На всё это нужны деньги. Так вот, мы решили просить вас: не можете ли вы использовать ваши, кажется, приятельские отношения с Саввой Морозовым? Конечно, — наивно просить у капиталиста денег на борьбу против него, но — "чем чёрт не шутит, когда бог спит"! Что такое этот Савва?