- Удача? Меня запрут в дурке, если узнают, что я разговариваю с говорящей вшой. – Павел поднес к глазам руку, чтобы посмотреть время.
Напрасно, зрение еще не восстановилось и, судя по ощущениям, часов на руке не было.
- На дворе утро. – Ответила вшица, словно прочитала мысли.
- К черту подробности, число какое, и месяц на всякий случай?
- Двадцать девятое декабря. Год назвать?
- Ты за кого меня принимаешь? Уж такое точно не забудешь. – Павел замолчал, вспоминая который год на дворе.
Вроде вспомнил, но вслух произносить не стал, чтобы не опозориться.
- Так почему ты сама не расскажешь наследнику о своей родословной? – Вспомнил Павел, что не получил ответ на свой вопрос.
- Я… я…мы… начинается…, не забудь, о чем я тебя просила, человек.
Больше вшица не произнесла ни слова. Да и Павла приморило от тишины, и он заснул. Проснулся в лучшем самочувствии и с нормальным зрением. Поднялся самостоятельно на ноги, прошел на кухню, проверив пустой и отключенный холодильник на всякий случай. Там ничего спиртного не оказалось. Проверил все свои тайные места, куда рассовывал деньги с шабашек. Везде было пусто. Посмотрел на фигурку Деда Мороза под елкой и его вдруг осенило. Он схватил игрушку и вытащил из нее шкалик водки. Неделю назад он сидел во дворе с компанией, и им какая-то добрая душа подарила с десяток таких шкаликов вкупе с газетным кульком соленой кильки. Один он тайком спрятал в карман и, вернувшись домой на остатках сознания, сунул Деду Морозу под подол.
Трясущимися руками налил водку в рюмку. Настроение сразу улучшилось, появилось желание спеть что-нибудь похожее на «Тореадор» Бизе. Неподготовленная гортань подвела его высокохудожественные намерения. Он схватил рюмку и проникновенно, ощущая огромную благодарность ко всему сущему, поспособствовавшему заначке, выпил ее залпом. Поставил порожнюю рюмку и в задумчивости уставился на бутылку. Он выпил воду вместо водки. Налил вторую, понюхал и понял, что стал объектом розыгрыша. Кто-то подменил содержимое. Павел снова задумался. Он точно вскрывал пробку первым. Помнил хруст отрывающегося колечка. Не могли его товарищи так искусно подменить водку на воду, чтобы он не заметил. Оставались только работники водочного завода, ворующие спирт и заливающие водой каждую десятую бутылку. Какое жестокое разочарование. Павлу снова стало хужеть.
- Сейчас опять говорящая вша придет. – Решил он, вспомнив про недавний психический недуг. – Так дело не пойдет.
Он начал собираться на улицу. Накинул пальто на майку-алкашку, сунул ноги в раздолбанные сапоги без замков и вышел в подъезд. Дом источал ароматы предновогоднего праздника. За каждой дверью негромко играла музыка и слышалась суета приготовлений. Павлу стало жаль себя. Ему не с кем было встретить этот праздник, да он вообще пропустил бы его, если бы не внезапный перерыв в запое.
Спустился на первый этаж и постучал в дверь к бабке самогонщице.
- Кто? – Спросила она через дверь.
- Пашка дворник. Это, займи, с получки верну. – Произнес он заученную фразу.
- Пашка алкашка, ты мне и так уже за две должен, а в новый год с долгами идти плохая примета. – Попыталась отшить его самогонщица.
- Да теперь какая разница, все равно я должен. Одной больше, одной меньше. А я за твое здоровье выпью, баб Люб.
- Какая я тебе баба Люба? Ты всего на пять лет меня младше.
- Ну, прости. Жена говорит, что я остановился в развитии, когда пить начал. Все вокруг стареют, а я все такой же молодой и веселый.
- Пропил ты весь ум, Пашка. – Нравоучительно заявила самогонщица.
- Так для вашего же дохода стараюсь. Чтоб вы в нужде не жили. Своим здоровьем оплачиваю вашей семье безбедную жизнь. – Заявил Паша. – Ба… Люба, не вам я часы свои заложил?
Бабка не ответила. Открылась дверь и в щель показалась рука с бутылкой, закупоренной пробкой из свернутой газеты.
- На, и больше не дам, пока не расплатишься. – Твердым тоном произнесла самогонщица.
- Мерси. С получки сразу к вам ба… Люба. И с Новым Годом вас и ваших родных.
Паше не ответили, но ему и не надо было. Он потопал в квартиру, переводя дыхание после каждого лестничного пролета. Бутылка в кармане куртки грела душу. Не дойдя один пролет, Павел понял, что надо бы немного выпить, чтобы не упасть без сил. Он вынул из горлышка размякший кусок газеты и бросил его на ступеньки.