— Словами не объяснить. Подойди к зеркалу и
подивись.
Как раз в эти дни Борис рассказал другу о своем
решении: он женится на Ольге. Ваня знал ее. Она училась
в финансо-экономическом институте. Круглое, розовое
лицо, задорно вздернутый носик, небольшие ласковые
глаза. Она иногда приходила к ним в общежитие. Иван,
строго нахмурив брови, вспоминал вдруг о том, что ему
надо идти за учебниками либо на заседание совета
спортивного общества.
— Вовсе никуда вам, Ванечка, не нужно,— сказала
однажды Оля, взяв его за руки и глядя снизу вверх
искрящимися лукавством глазами,— вы просто меня боитесь.
Ведь правда боитесь?
Он покраснел, смущенно пробормотал:
— Что вы... честное слово, не боюсь... то-есть... мне
надо за сопроматом идти...
195
— Сопро-мат? Что это такое? — удивленно округлила
глаза Ольга.
— Сопротивление материалов. Учебник,— вежливо
пояснил Ваня, чувствуя себя пленником в руках маленькой
девушки.
—• Материал, неодушевленный предмет и
сопротивляется... Интересно! Ну а вы, Ванечка, не сопротивляйтесь и
посидите с нами! Кстати, вами интересуется одна чудесная
девушка. Скажу вам по секрету...
Она потянула его за руку, встала на цыпочки, но тут,
выручая Друга, вмешался Борис. Он подошел к Ольге и
мягко отстранил ее руки.
— Шептаться? Не позволю! У нас секретов нет.
— Хорошо! — решительно тряхнула она светлыми
кудрями, не отставая от Вани.—Пойдемте сегодня в
театр. На «Любовь Яровую». Я вас с ней познакомлю.
— С кем? С Любовью Яровой? — спросил Борис.
— Да нет же! С девушкой. Ну, пойдете?
— Не приду, — тихо ответил Иван.
— Почему?
— Это похоже на сватовство. Да и вы, Оля, не в том
возрасте, чтобы быть свахой.
— Браво, Иван! — расхохотался Борис. — Блестяще
отбил атаку!
Сколько не пыталась Ольга вызвать у него интерес
к какой-нибудь из своих подруг,— ничего не
получалось.
— Брось, Оленька,— увещевал ее Борис.— Любовь
у Ивана переживает ледниковый период. Но когда она
проснется — беда! Его чувства приобретут размеры... как
их там... ихтиозавров!
— Хотела бы я видеть девушку, которая растопит эту
ледяную глыбу.
— Увы! — нарочито громко вздыхал Борис.— Ни
нам, ни нашим детям не придется быть свидетелями. На
это потребуется целая историческая эпоха...
Теперь, на выпускном вечере, острые глазки Ольги
приметили что-то неуловимо новое в поведении Вани.
Он то бурно, раскатисто смеялся от самой
незначительной шутки Ольги или Бориса, то ^внезапно умолкал,
подавленный и странно задумчивый.
— Ледник, кажется, начинает растапливаться,—
196
шепнула она Борису,—нам остается только установить
источник тепловой энергии...
Лиза сидела впереди. Ее темные волосы широким
густым потоком ниспадали на шею. Маленькая заколка из
слоновой кости чайкой белела в их крутых волнах.
Лиза несколько раз оглянулась в его сторону.
«Неужели? — испуганно вопрошал себя Ваня. —
Неужели она меня тоже... заметила... выделила среди
других?»
Ольга часто взглядывала на него и хитренько
улыбалась. Потом в зале погасили свет, но белая чайка
дрожала в полутьме, красиво изогнув крылья, и полет ее был
похож на впервые прозвучавшую песню...
Директор института открыл торжественную часть
вечера кратким вступительным словом. Свет от ламп,
отражаясь на его гладко выбритой, будто покрытой лаком,
голове и в выпуклых стеклах очков дробился яркими, как
вспышки магния, огоньками.
Он назвал пять фамилий лучших, окончивших институт
с отличием, студентов. Среди них был и Добрывечер.
— Пускай отличники выйдут на сцену. Мы их поба-
чимо! — крикнул с первого ряда усач, похожий на Тараса
Бульбу.
Студенты узнали в нем председателя горисполкома
Карпенко. Весь зал дружно захлопал в ладоши,
приглашая отличников на сцену.
— Иди, Иван. Народ должен знать своих героев,—
ласково подтолкнул друга Борис.
— И еще кто-то должен знать вас, Ванечка,—
шепнула Ольга тоненько и смешливо.
Иван стоял у рампы рядом с четырьмя другими
отличниками. Он был на голову выше своих товарищей,
широкоплечий, чернобровый.
В седьмом ряду среди двух говорливых парней сидела
Лиза.
Ваня глядел в мягкую полутьму зала, улыбался, но
краем глаза приетально следил за Лизой, пытаясь угадать
в выражении ее лица не только частицу общего восторга,
а нечто большее^
Лиза не хлопала в ладоши. Бледная, с широко
открытыми не то удивленными, не то что-то припоминающими
глазами, она держала в руках большой белый пион.
197
Ваня глянул на цветок, потом, встретившись взглядом
с Лизой, отважно улыбнулся.
В тот же миг Лиза поднялась и ловко бросила пион на
сцену.
Ваня поймал цветок на лету и высоко поднял его над
головой. Аплодисменты и приветственные выкрики
закипели с новой силой. Отличники поклонились и оставили
сцену.
— На улицу! — скомандовал себе Иван. Ему
требовалось остыть, побыть одному, послушать бешеный перестук
сердца, приникнуть пылающими губами к нежному,
прохладному цветку, ее цветку!
«Эй, Иван, ты ж таки счастливый хлопец, если тебя
полюбила такая добрая дивчина. Веселись, казаче!
Не жалей ног для гопака!» — слышалось ему сквозь
шум улицы. «Не кажи «гоп», пока не перескочишь»,—
тихо возражал Иван, но ему и впрямь неудержимо
хотелось пуститься в пляс, «чтоб искры сыпались из-
под пят».
Уже начались танцы, когда Ваня появился в зале с
большим букетом цветов. «Подойти? — заколебался он,
оробело поглядывая по сторонам.— Слишком пышно. Не
засмеют ли?»
Он тут же взял себя в руки. «Трус! Девушка
не"побоялась бросить цветок первой».
Выждав, пока оркестр кончит играть вальс, Ваня
быстро подошел к Лизе и протянул ей цветы.
— В благодарность за пион.
Лиза смутилась, но букет приняла.
— Спасибо.
— Это что — возврат, так сказать, с процентами? —
криво усмехнувшись, громко спросил партнер Лизы.
Иван прямо посмотрел в его зеленоватые глаза и
сдержанно сказал:
— Надо обладать своеобразным характером, чтобы в
цветах видеть...
— Вы на что намекаете? — перебил лизин партнер.
— На проценты! — Лиза засмеялась, и в смехе Ивану
послышалось одобрение.
Оркестр заиграл новый вальс. Лиза ожидающе
посмотрела на Ивана.
— Простите... к сожалению... не танцую,— выдавил
он, ненавидя в этот миг оркестр.
198
По лицу Лизы пробежала разочарованная гримаска.
Она с досадою передернула плечами. Партнер подскочил
к ней, повторяя вполголоса мотив вальса, и они плавно
закружились, удаляясь от Вани. Ему виделись
попеременно то грустное лицо Лизы, то ехидная ухмылка и зеленые,
насмешливые огоньки глаз ее партнера.
Ох, как бранил себя Иван за то, что не научился
танцевать, как терзался обидою, что вот этот зеленоглазый
и гладко прилизанный парень оказался ловчее и
удачливее его!
Перед Лизой ему во всем хотелось быть первым.
— Я завтра же научусь танцевать,— сказал он Лизе,
¦когда оркестр, наконец, умолк, и о«а села на свое место,
обмахиваясь шелковым платочком.
— Едва ли это вам удастся. Танцевать взрослому
научиться так же трудно, как ребенку ходить.
— Ничего. Мы попробуем внести в это древнее занятие
рационализацию.
— О! Решительно! — засмеялась Лиза.— А к чему
такая поспешность?..
— Люблю скорость! Темп! Вот, например, футбол.
Если игра идет вяло, начинаю злиться, кисну и