— Полечу! —громко ответила Майя и, обняв ее шею,
крепко поцеловала в губы.
«Вот это шефство! — подумала Наташа, довольная
веселой, душевной подсобницей. — Все просто, ясно... А
с Валентиной... не знаю, как быть».
Из конторки вышла Валентина с пачкой нарядов.
«Сейчас самое удобное время...» — подумала Наташа,
вспомнив о неприятной нагрузке, данной ей комсоргом.
Она впервью почувствовала почти физически всю
тяжесть этого слова «нагрузка».
— Валя, — сказала Наташа просто и со смелой
доверчивостью глянула ей в глаза. — Давай сделаем с то-
356
бай доску учета соревнования. Будем ежедневно
записывать показатели. Интересно ведь, правда?
Валентина отвела взгляд, поджала губы.
— Н-не знаю... А что я должна делать?
— Устройство доски я беру на себя. А ты будешь
узнавать у Аннушки результаты выполнения плана и
заносить их на доску.
— Ладно, — бросила Валентина и прошла дальше.
Наташа вынула платок, вытирая вспотевший лоб.
***
В тот самый день, когда решался вопрос: которая
из бригад — Наташина, Якова или Глеба займет
первенство в соревновании за звание «лучшей
комсомольской бригады цеха», Клава*не вышла на работу.
Девушки поминутно оглядывались на дверь, надеясь, что вот-вот
засинеет берет, ветром пронесется по цеху Клава и
встанет к своему станку.
Но тщетно. Ставок Клавы сиротливо и недвижно
стоял слева от станка Наташи.
Наташа кусала губы, нервничала: они рисковали
отстать от других бригад на целое сменное задание по
дискам сборного шкива редуктора.
Две девушки-подсобницы подвезли на элетрокаре
ящик с заготовками.
Прошла Аннушка и, взглянув на смущенные,
беспокойные лица девчат из бригады Наташи, затем переведя
взгляд на станок Клавы, все поняла без слов. Она
подошла к Зайцеву.
— Сегодня не вышла Клава Петряева,—сказала она,
показывая на бездействующий станок.—А нас режут
диски шкива редуктора. Поставь кого-еибудь на диски.
Выработку запишем твоей бригаде.
— Ладно, — ответил Яков, не обращая внимания на
последние слова мастера. — Я сам сделаю.
Он до обеда работал в бригаде Наташи. Девчата
шушукались, лукаво посматривая на сосредоточенно
склонившегося над станком Зайцева.
— Наташе первенство уступает,— проговорила Зоя
Рьибалко, усмехаясь.
867
— Благородный рьщаръ! — язвительно отозвалась
Гулынур, поиграв ямочками на щеках.
— А так вовсе и не интересно! — обиженно
зачастила Зоя. — Побеждать, так без всякой скидки.
По-честному!
Наташа работала, не отрывая взгляда от резца,
щупавшегося в светлых кудрях стружки.
В обеденный перерыв в цехе появилась Клава.
Она подлетела к Наташе, засмеялась вкрадчиво и
натянуто, будто знала заранее, что никто ей не поверит,
но ничего не поделаешь — раз уж так случилось.
— Вы на меня, верно, обижаетесь, девчонки... А я не
виновата! Вот честное слово, не виновата! Мать заперла
дверь и ушла. Я проснулась и до сих пор металась, как
лиса в клетке.
— Врешь, — тихо проговорила Наташа, сдерживая
гнев, — ты прогуляла.
— С кем?
— Тьб прогуляла половин»у рабочего дня и сорвала
нам первенство.
— Да что вы, девчонки. Разве я хотела...
Зоя и Гулынур, перебивая друг друга, стали укорять
подругу.
— Бессовестная! Целый месяц соревновались,
старались изо всех сил и вот на тебе! — в последний день все
испортила.
— Сколько мьб с тобой возимся, Клава, терпенье
лопается!
Клава вспыхнула, полные губы перекосила
страдальческая гримаса, и из глаз побежали слезы.
— И вдобавок ко всему — говоришь неправду,—
пристально вглядываясь в Клаву, сказала Наташа.
Клава, закрыв руками лицо, снова грохмко
всхлипнула,
— Хватит! — отрезала Наташа. — Иди к Ивану
Григорьевичу и доложи, что ты совершила пролул.
Теперь уж Клава заплакала в голос, припав к
круглому плечу Гульнур. Гульнур растерянно и жалостливо
заморгала глазами, готовая заплакать вместе с
Клавой...
После смэны, когда на производственном совещании
Добрывечер объявил итоги соревнования и первенство
358
было присвоено бригаде Наташи, девчата, словно
оговорившись, поднялись с мест.
— Неправильно! — крикнула Зоя.
— Не заслужили мы» первого места! — сдавленным
обидой голосом поддержала Гульнур.
Добрывечер вопросительно посмотрел на
парторга.
— Что я слышу? Отказываются от первого )места?
По-моему, такие ненормальные только в нашем цеху.
— Дайте слово!—попросила Наташа, поднимая
руку.
Она глубоко дышала. На смуглом открытом лице
сменялись выражения затаенной досады и решимости.
, — Мы боролись за первенство. Вьисокая это честь —
бьить первыми. Но незаслуженной чести мы не
хотим!
— Почему незаслуженной?—спросила Тоня.
— А вот почему: во-первых, Яков диски шкивов
записал не себе, а нам. Во-вторых, в нашей бригаде
сегодня совершила прогул Клава Петряева.
Стало тихо. Клава судорожно всхлипнула и закрыла
руками лицо.
Первенство в соревновании было присуждено
бригаде Зайцева. Тоня вручила ему алый вымпел с золотой
надписью: «Лучшая комсомольская бригада второго
механического цеха».
Глава семнадцатая
Булатов приехал на завод через неделю после
окончания испытания головного комбайна. На заводском дворе
рядом с бронзовой фигурой Ильича стоял фанерный щит
с текстом телеграммы министра, поздравлявшего
коллектив с первой крупной победой.
— Телеграмма хорошая, — сказал Булатов
сопровождавшим его Мишину и Гусеву. Они с удовлетворением
заулыбались.
— Да только пора бы на этот щит поместить
что-нибудь поновее!
Мишин и Гусев от неожиданности остановились.
Улыбки на их лицах исчезли.
— Семь дней любоваться прежними успехами —
роскошь непростительная! — продолжал Булатов. — Ил_и,
359
быть может, устарел щит, а делами вы ушли вперед?
Порадуйте! Но лозунги должны опережать дела, запомните.
— Вы правы, товарищ Булатов, — хрипловатым
голосом ответил Мишин. — Недельку мы протоптались на
месте. Глухариный ток был, а не работа.
— А вы, товарищ Гусев, почему не мобилизуете
коммунистов на выполнение новых задач? Или вы тоже...
«протоковали»?
Гусев на мгновение скрестил взгляд с Булатовым, и
секретарь обкома увидал в его табачных глазах не то
растерянность, не то обиду.
— Как раз неделю тому назад партком принял
решение, Камиль Хасанович, — ответил Гусев, косясь на
директора.
— И аккуратно подшили его в папку! — заметил
Мишин, повернувшись к Гусеву.
— Ты член партийного комитета, а сам первый не
выполняешь его решение, — с глухим раздражением сказал
Гусев.. Под глазами его чуть желтели обвислые мешки,
прошитые тонкой строчкой морщин. — Мы обязали тебя
подготовить задел деталей для сборки, обеспечить
бесперебойное снабжение...
— Знаю, давно уже установлено тобою разделение
труда: твое дело обязывать, мое — выполнять. Но ты
забыл, что должен помогать мне претворять в жизнь
решения парткома.
Булатов из-под насупленных бровей зорко глядел на
них и думал:
«Трудно уже им шагать рядом, Гусев стал все чаще
сбиваться с ноги».
— "А директор прав,—сказал Булатов, обращаясь к
Гусеву. — Всякий знает, что принять решение — полдела,
надо еще организовать его выполнение.
— У нас много времени отняла подготовка к
перевыборам, — сказал Гусев каким-то вконец потускневшим
голосом.