Павлу показалось, что он уже где-то слышал эту фамилию. Но где? Он не мог припомнить.
— А почему? — спросил он.
Алексей с легким усилием стал объяснять, почему такая схема неосуществима.
— Не понимаю, — сказал Павел. — Не понимаю я этих формул. Но вот если бы на практике попробовать…
Марья Андреевна внимательно посмотрела на Павла. У нее дрогнули губы. Неужели Алексей не понял? Не понял, что, если Павел предлагает то, что — пусть ошибочно — предлагал крупный химик Порайкошица, значит, он…
— Вы, Павел, читали статью профессора Порайкошицы? — спросила Марья Андреевна.
— Нет. Я ведь…
— Как же вам пришла в голову эта мысль?
— А в самом деле, — вдруг резко отодвинул и расплескал чай Алексей. — Как это ты придумал?
Он с живым интересом взглянул на Павла.
— Не знаю, — ответил Павел. — У нас там система охлаждения на компрессорах… Немножко похожа. Не очень, но похожа. А я вспомнил лабораторию и подумал, — может, из этого что-нибудь и получится…
— Нет, — сказал Алексей. — Химия совсем другая область. Механические системы сюда мало подходят. И для того чтобы разобраться почему, нужно быть знакомым хотя бы с основами химии…
Подперев голову ладонью, Марья Андреевна переводила взгляд с Павла на Алексея, как бы сравнивая их.
Павел покраснел, силился улыбнуться…
— Ну что же… Не получилось — не нужно, — сказал он.
После ужина они перешли в комнату Алексея.
Алексей открыл готовальню, вынул циркуль и стал проводить на бумаге быстро, одну за другой, пересекающиеся окружности. Павел сел у стола, наблюдая за тем, как они постепенно образуют сложный узор. Наконец Алексей сказал:
— Я сегодня ездил к тебе на строительство. Только мы разминулись… Помнишь девушку, которую я провожал, в парадном, когда мы с тобой в первый раз встретились?
— Помню.
— Я собирался жениться на ней. Но она вышла замуж за другого.
Лицо его побледнело, губы сложились в некрасивую, словно застывшую улыбку. Он взял новый лист бумаги, немного сдвинул ножки циркуля и снова принялся за окружности.
Павел молчал.
— Конечно, проще всего было бы плюнуть и забыть. Обманула — ну и ладно. Но не могу я как-то поверить в это. В то, что она обманула меня. Есть в этом что-то непонятное… Что-то просто дикое…
У Алексея сорвалась ножка циркуля, по листу прошла неровная, изломившаяся дуга. Он бросил циркуль, встал из-за стола, сел на тахту, поджав одну ногу, а другою упираясь в пол, и стал подробно, как говорят о постороннем, рассказывать Павлу всю историю своего знакомства и своих отношений с Леной. При этом в жестах его появилась несвойственная ему размашистость, слова звучали необычно резко и отрывисто.
— Не может быть, — говорил Алексей, — не верю я, что такая девушка могла так просто говорить сегодня, что выйдет замуж за меня, завтра — выйти за другого… Я хочу тебя попросить, чтобы ты с ней увиделся. Чтоб поговорил, узнал, что с ней. Не нужно ли ей помочь…
Павел посмотрел в уменьшенные стеклами очков и без того небольшие голубовато-серые глаза Алексея. Ему польстила эта просьба.
— Хорошо, — сказал он. — Поговорить я, конечно, могу. Только, по-моему, лучше сделать так…
Он поднял руку и резко опустил ее.
— Не так это, выходит, просто, — негромко и мрачно заключил Алексей.
Не так это, выходит, просто, — думал Павел, возвращаясь домой. — Сколько уже времени прошло. А хотелось подняться на этаж выше. Посмотреть, как она там… И как этот — Олег Христофорович.
Он вспомнил мужа Софьи с внезапной симпатией.
Только нет. Больше это не повторится… А почему не повторится?..
Павел вдруг вспомнил Петра Афанасьевича. Как прислушиваются на стройке к каждому его слову! Все. И вчерашний фезеушник, и начальник строительства. Петр Афанасьевич. Обыкновенный монтажник. Ну, скажем, не совсем обыкновенный. Ну, скажем, очень хороший монтажник. Но Гольцев, который монтирует насосную, может, не хуже. Не в этом дело. Не только в этом дело. Дело в том, что никому не придет в голову, что этот человек может в чем-то поступить не по правде. Здорово все-таки, что есть такие люди. Очень здорово.
Утром Клава кормила своих мужчин завтраком. Петя-маленький закапризничал и сказал сердито:
— Не хочу марципана! Хочу сухарь с молоком.
— Не модничай, Петушок! — ответила Клава ходким в их семье словом.
— А ты знаешь, что такое марципаны? — с интересом спросил Павел.
— Всякий знает, — ответил Петя, проглатывая молоко. — Булка такая.