Вера измерила температуру — серебряный столбик ртути поднялся до сорока.
Пульс показывал сто сорок ударов.
Дыхание учащенное.
Она прижала к груди ребенка фонендоскоп и услышала легкий, едва уловимый, нежный, равномерный хруст.
Это могло быть признаком крупозного воспаления легких.
Нужно было обязательно выслушать повторно, при глубоких вдохах и кашле, но мальчик не приходил в себя.
— Петя кашлял сегодня? — спросила она у Клавы, сворачивая резиновую трубку фонендоскопа в кольцо.
— Нет, не кашлял, ни на что не жаловался… Совсем не было заметно, что он болен… Что же с ним? Что делать?..
С горечью Вера подумала, что она не детский врач и вообще молодой еще врач. А здесь распознать, что с ребенком, было особенно трудно и страшно — мальчику было очень плохо.
С усвоенным выражением деловитой озабоченности Вера сказала возможно более спокойным голосом:
— У мальчика воспаление легких. Положение довольно серьезное, и я сейчас же вызову детского врача из больницы. Тогда решим, что делать дальше.
Юлия Семеновна, седая, немолодая женщина, старая дева с нервным и худощавым лицом, уже через полчаса была у постели мальчика.
Ее привезла санитарная машина.
Вера заметила, что один из седых локонов Юлия Семеновны остался накрученным на бумажку, но сразу же забыла об этом.
Юлия Семеновна взяла руку мальчика с маленькими, тонкими пальцами — на ногтях проступила синева. Пощупав пульс, она поспешно извлекла шприц, вскипятила воду и ввела малышу камфару. После тихо шепнула Вере:
— Я тоже склоняюсь к крупозной пневмонии. Хотя, как вы это заметили, имеются признаки менингита. Посмотрим еще утром. Пока нужно оставить здесь медицинскую сестру.
Клава наклонилась над мальчиком, всматриваясь в изменившееся лицо, и осторожно утерла с его щеки слезу, скатившуюся из ее глаз.
У Пети все раздувались крылья носа, он посапывал, и от этого Клаву не покидало ощущение, что ему не только плохо, а он еще и сердит на что-то.
Это бессознательное чувство было вызвано тем, что так посапывал и муж, когда нервничал.
…Под утро начальника строительства Бушуева разбудил настойчивый звонок. Телефон стоял у него в изголовье. Не раскрывая глаз, Бушуев снял трубку и услышал взволнованный голос Веры Гуриной.
— Сергей Иванович, дайте, пожалуйста, указание Васе, чтобы он немедленно поехал со мною в Киев… Мы постараемся привезти профессора Григорович.
— Хорошо. Но что случилось?
— Тяжело заболел мальчик Сулимы. Очень серьезное положение. Очень.
— Идите в гараж. Я позвоню и пришлю шофера.
Павел, вызвавшийся привезти Олимпиаду Андреевну, и Вера пошли в гараж.
Начался дождь. Разбрызгивая лужи, широкий, просторный лимузин мчался по дороге. Свет сильных фар терялся в мелких дождевых струях.
Им открыла Олимпиада Андреевна.
— Что случилось? — спросила она.
— Мы за вами, — сказал Павел.
— У нас заболел ребенок… По-видимому, крупозная пневмония в очень тяжелой форме… Но есть признаки менингита, — заторопилась Вера.
Олимпиада Андреевна сдержанно заметила, что ребенка следует привезти в больницу, где, раз случай такой тяжелый, она его и осмотрит.
— Ребенок в Боярке. Я — начальник санчасти строительства. Это сын нашего рабочего. Олимпиада Андреевна, мы не можем вернуться без вас…
— Позвольте, коллега… Но ведь там есть больница, есть педиатры, которые сделают все, что нужно. Ведь вы сами понимаете, что я не могу оставить все дела в Киеве и выехать к вам на стройку… У меня обход в больнице и лекция в институте… — Олимпиада Андреевна начала сердиться. — Это совершенно исключено!
— Но ведь ребенок может погибнуть!
— Как вам не стыдно! — вспыхнула Олимпиада Андреевна. — Ведь вы — врач. Неужели вы не знаете, что я — не чудодей, что могу сделать только то же самое, что сделает местный педиатр…
— Как хотите, профессор, но мы не уйдем, пока вы не согласитесь. — проговорила Вера, сдерживая слезы. — Мы не можем вернуться без вас, — добавила она тверже.
— Поедемте, Олимпиада Андреевна, — попросил Павел.
На их голоса в переднюю вышла Марья Андреевна.
— Нужно ехать, Липа, — сказала она.
…Олимпиаду Андреевну встретила осунувшаяся Клава.
— Скорей, скорей… — горловым рыдающим голосом торопила она. — Ему совсем плохо, он не дышит…
Они прошли в комнату, где у постели мальчика неподвижно сидела медицинская сестра Фенечка. Ее опущенные руки бросились в глаза Вере, что-то кольнуло в сердце и заставило замедлить шаги.