Возможно, что Илья не проверил после перерыва размеры потому, что думал о другом…
Недавно, встретив Любу, он поймал на себе ее случайный и какой-то очень жалостный взгляд. Сразу припомнилось все: и начало радости, и неожиданный разрыв… Теперь Люба скоро уже полгода замужем за Степаном Розовым. Тот вечно пьянствует, путается с Боковым и его друзьями, часто бьет Любу… От всего этого стало так тяжело на душе, что он отвлекся… И вот первый раз в жизни напорол брак.
«Теперь опять начнут с работы на работу гонять!» — тоскливо думал Илья, направляясь в смену Озерцовой. В конторке он молча протянул Тане записку: «За допущенный брак направляю в вашу смену подручным до исправления».
Об истории с браком ей еще вчера рассказал Вася Трефелов. О неудачно сложившейся судьбе Новикова Таня знала очень немного. Она вспомнила первую встречу с ним на берегу Елони, его угрюмые короткие вопросы. Сейчас лицо Ильи не выражало ничего, кроме равнодушного ожидания: «Куда-то пошлют?»
— На каком станке работали? — спросила Таня.
— На шестом фрезере, — неохотно ответил Илья и тут же подумал: «И чего спрашивает? Все равно ведь подручным быть».
— А еще раньше на каких? На строгальном, четырехстороннем работали?
— Не рабатывал… Да на что вам это? Тут в бумажке сказано: подручным за брак. Вот и ставьте подручным. Чего выспрашивать без толку? — Новиков отвернул лицо и потупился.
Таня заметила, как дернулись мышцы на его щеке, оттого что он с силой стиснул челюсти.
— Я вас и поставлю подручным, — сказала она, — а выспрашиваю потому, что на строгальном подручному тоже иногда приходится управлять станком. Интересуюсь, сможете ли.
— Смогу, да не буду, — угрюмо ответил Илья, — а то опять бра-ку на-по-рю!
В его словах слышалась досада, и Таня прекратила расспросы. «Не надо озлоблять понапрасну, посмотрим, что за человек».
— Хорошо. Становитесь в подручные к Шадрину, а там видно будет.
Новый метод контроля качества в станочном цехе прививался плохо. Особенно скверно обстояли дела в смене Шпульникова, хотя по милости Костылева нагрузка в ней была меньше, чем у Любченко и Озерцовой.
Шпульников все жаловался Костылеву, что его заела приемка готового, да и Сергей Сысоев теперь без всякой жалости возвращал детали даже с пустяковыми изъянами. Он совал в руки Шпульникову эталон и технические условия и приговаривал:
— Видел? Читал? Понял? Ну вот и все! Забирай и девай, куда хочешь.
На Сысоева не действовали теперь никакие уговоры и увещевания.
А плохо Шпульникову приходилось потому, что он занимался только приемкой готовых деталей, тех, которые прошли уже через все станки. От станочников он взаимного контроля не требовал. На эталоны махнул рукой с самого начала, проворчав себе под нос так, чтобы никто не слышал:
— Кто умеет, и без них сделает, а бракоделу эти игрушки все равно ни при чем.
Не мудрено, что в такой обстановке Нюрке Бокову и его друзьям жилось и работалось превосходно. Они «жали на рубли».
Однако в конце первой недели после совещания у директора, на котором Шпульникову пришлось туговато, позиции следовало экстренно пересматривать. Тогда-то и состоялся ночной и совершенно секретный разговор Шпульникова с Костылевым на квартире у начальника цеха, куда сменный мастер пришел в сумерках с заметно оттопыренными карманами, а ушел за полночь, стараясь держаться поближе к стенам и заборам и подолгу размышляя перед каждой канавой.
Появление боковской тройки в смене было для Тани неожиданным. Еще до гудка она увидела возле фрезерных станков, на которых постоянно работали девушки, трех парней. Один из них, широколицый, с неимоверно длинными губами, подошел к ней. Под его левым глазом тускло посвечивало серовато-зеленое пятно — след некогда обретенного синяка. Он улыбнулся правой половиной рта, прищурился и назвался:
— Боков. Мне сегодня какая работа будет, позвольте узнать?
— А вы откуда появились? — недоумевая, спросила Таня. — У меня тут девушки работают.
— Девок черти с маргарином съели, — с деланным огорчением ответил Боков и развел руками. — Ну, а мы здесь по распоряжению начальства. Закон и точка! Знакомьтесь! — сделав театральный жест, он указал на двух остальных парней. Вынул из кармана записку и подал Тане.
«По производственным соображениям в вашу смену переводятся фрезеровщики: Боков Юрий, Рябов Михаил, Зуев Николай. Станочницы… переведены в смену мастера Шпульникова». Внизу была подпись Костылева.