— Она собирается класть яйца… Ко мне, Гарсиа.
Броситься к черепахе и перевернуть ее вдвоем на спину было делом одной минуты.
— Она в наших руках! — торжествующе воскликнул Гарсиа. — Берите топор, сеньор.
Альваро взял топор и уже собирался нанести черепахе удар по голове, как вдруг его осенила какая-то мысль и он остановился.
— Нет! — сказал он. — Я чуть не сделал большой глупости.
— Как, вы не убьете ее? — спросил юнга.
— Убить ее? Я думаю, что живая она сослужит нам службу лучше, чем мертвая, мой милый.
— Каким образом?
— Очень просто. Она довезет меня до берега… Ты думаешь, эта черепаха не может служить плотом для одного из нас? Посмотри, какой широкий у нее панцирь!
— Ах, сеньор! — расхохотался мальчик.
— Ты думаешь, я шучу? Ничуть не бывало.
— Да если она очутится в воде, то непременно нырнет вниз. Что же вы будете делать тогда?
— Ты думаешь? Я не позволю ей нырять. Пойдем со мной, и ты увидишь.
— А черепаха не убежит?
— Не бойся. Когда она перевернута на спину, то уже не в состоянии двинуться с места. Она отсюда никуда не уйдет.
Убитый кайман, или жакари, как его называют индейцы, по-прежнему лежал растянувшись во всю длину среди тростников. Солнечные лучи произвели свое действие, и внутри уже началось разложение: под влиянием образовавшихся газов туловище каймана сильно раздулось и, казалось, вот-вот готово было лопнуть.
— Какой ужасный! — сказал Гарсиа. — Он и раньше не был красив, а теперь он прямо отвратителен.
Альваро ударил топором мертвое животное в бок и тотчас же отскочил. Кишки, растянутые газами, вывалились на траву.
— Вот это-то мне и нужно, — сказал португалец.
— Уж не хотите ли вы приготовить колбасу, начинив мясом черепахи эти кишки?
— Нет, я хочу их наполнить воздухом.
— А! — воскликнул юнга, догадавшись, в чем дело. — Теперь я вас понимаю. Какая великолепная идея, сеньор!
— Если ты меня понял, то помогай.
Несколькими ударами ножа от отрезал кишки и потащил их к берегу. Там он их опорожнил и почистил при помощи юнги. Работа продолжалась недолго.
— Теперь дай мне кусок тростника и тонкую веревку, — обратился Альваро к мальчику.
— У моряка всегда должна быть веревка, — с гордостью проговорил юнга, протягивая ему то и другое.
Крепко связав один конец кишок, Альваро в другой всунул конец тростника и принялся дуть в него изо всех сил. Прошло добрых четверть часа, пока все кишки, имевшие в длину не менее двенадцати метров, наполнились воздухом.
— Теперь завяжем потуже другой конец и вернемся к нашей черепахе. Мы обложим ее крутом этими кишками и посмотрим, будет ли она в состоянии опуститься под воду.
Они с большими предосторожностями понесли наполненные воздухом кишки через чащу кустарника и подошли к тому месту, где оставили черепаху.
Бедная черепаха, несмотря на отчаянные усилия, никак не могла перевернуться и продолжала лежать на спине, беспомощно перебирая своими лапами и вертя шеей. Альваро и юнга окружили ее кишками, засунув их под панцирь и прочно закрепив там, а чтобы предупредить возможность их разрыва, устроили из тростника вокруг надутых кишок нечто вроде оправы, которая должна была защищать их от шипов Виктории Регии.
— Как-то себя будет чувствовать бедняжка на воде? — сказал, смеясь, юнга, глядя на разукрашенную черепаху.
— В особенности, когда мы ее оседлаем, — прибавил Альваро, улыбаясь.
— А как же вы будете управлять ею?
— При помощи палки, мой милый, которой я буду ударять по ней справа или слева.
— Но вы забыли одну очень важную вещь.
— Какую, дружок?
— Что я должен остаться на островке, так как черепаха не выдержит двоих.
— Не ты, а я останусь здесь и подожду твоего возвращения. Ты не так тяжел, как я, и лучше годишься для такого предприятия.
— Ну, а вы как же переберетесь на берег?
— Ты построишь плот и вернешься за мной. Ведь не думаешь же ты, что черепаха будет так любезна, что явится сюда одна, чтобы перевезти меня?
— У вас на все найдется ответ, сеньор!
— Ты разве боишься?
— Я? Да я бы охотно поехал верхом на змее, только бы она увезла меня отсюда!
— Ну так отправляйся в путь. Бери с собой ружье и топор. Смотри, не спускай ноги вниз, подожми их под себя. А если увидишь, что к тебе подплывает кайман, то не береги ни пуль, ни пороха, стреляй без всяких колебаний. Я, впрочем, уверен, что ты благополучно доберешься до берега.
— Воображаю, как я буду смешон верхом на черепахе! — сказал Гарсиа. — Вот уж не думал, что когда-нибудь придется мне ехать на черепахе!
— Скорее, Гарсиа. Мы оба голодны и страдаем от жажды. Я надеюсь, что мы сегодня вечером вознаградим себя за эти лишения.
— Зажарим черепаху?
— Конечно. В ее собственном панцире, — отвечал Альваро.
Они со всевозможными предосторожностями перевернули на ноги черепаху и толкнули ее по направлению к берегу. Бедняжка, стесненная оправой из тростника, торчащей со всех сторон, казалась испуганной и несколько раз пробовала подняться, чтобы сбросить все с себя, но увесистый удар дубиной заставлял ее идти вперед. Впрочем, едва только она завидела воду, как бросилась туда в надежде избавиться от тростниковой оправы и скрыться под водой. В этот момент юнга с проворством котенка вскочил на ее широкий панцирь и уселся на нем, скрестив ноги по-турецки. Почувствовав какую-то тяжесть на своей спине, черепаха снова начала вертеться, пробуя погрузиться в воду. Напрасные усилия! Надутые воздухом кишки удерживали ее на поверхности. Черепаха яростно била лапами, вытягивала шею и хвост и вертела ими во все стороны, как безумная.
— Вот чудесная мысль! — крикнул юнга, энергично работая палкой. — Сеньор Альваро, какой великолепный плот! Он плывет, точно подгоняемый ветром.
Альваро, стоя на берегу, хохотал до упаду, смотря на отчаянные усилия черепахи сбросить своего необычайного всадника. Португалец протянул ему топор и ружье и крикнул:
— Счастливого пути, приятель!
— Постараюсь вернуться как можно скорее, — отвечал Гарсиа. — Ну, двигайся, зверюга!
Черепаха, убедившись наконец в бесполезности своих усилий, быстро поплыла на середину озера. Временами, впрочем, она пыталась забраться в тростник или между широких листьев Виктории Регии, но Гарсиа без всякого милосердия колотил ее палкой и заставлял двигаться в желаемом направлении. Несчастная черепаха, обезумевшая от страха, плыла очень быстро. Даже хорошая лодка с двумя гребцами не могла бы двигаться быстрее.
— Плывет великолепно, — сказал Гарсиа, взглянув на берег, который оказался гораздо ближе от острова, чем он думал. — Если и дальше так будет, то менее чем через полчаса я буду у берега.
Он поджал под себя ноги, уселся поудобнее, положил заряженное ружье на колени, а топор рядом с собой и взглянул на остров. Альваро стоял на берегу, тоже с ружьем в руках, и смотрел на юнгу, видимо, довольный своей выдумкой.
«Я скоро вернусь за ним, — подумал Гарсиа. — Построить плот? нетрудно, когда есть под рукой материал и хороший топор».
Черепаха, пыхтя, продолжала плыть и больше уже не старалась укрыться среди листьев Виктории Регии или в тростниках, вероятно опасаясь навлечь на себя град ударов со стороны своего странного всадника.
Гарсиа проплыл уже больше мили, когда вдруг заметил, что его сопровождает пара кайманов.
Отвратительные животные почти совсем скрывались под водой, высовывая только кончик своего рыла. Они были скрыты водяными растениями, покрывавшими их спины, так что могли приблизиться совершенно незаметно. Но Гарсиа догадывался об их присутствии по струям, которые виднелись позади.
«Опасная свита, — подумал он, скорее недовольный, нежели испуганный этим обстоятельством. — Уж не хотят ли они съесть лапы у моей лошадки? К счастью, я здесь, чтобы защищать ее».