– Работаете? Отдыхаете? Студент? Как вас сюда занесло?
Чувство адского раздражения охватило Человека с ног до головы. Пока он копошился в своей сумке в поисках дневника, бармен никак не отставал со своими расспросами, что Человеку не нравилось. Наконец-таки нащупав свой дневник, он резко выдернул его из своей дорожной сумки. После чего продолжил …
– И работа, и отдых, и учеба...
– Все сразу, да? – улыбнувшись подметил бармен. Но Человек не закончил.
– А может судьба … а может и нет. Хотя, скорее любовь. Или месть? Иногда, мне кажется, что я сам не свой, вот и скитаюсь с места на место, а вам то, что …
– Да я просто.
– Нет, нет. Дайте закончу. Может я тут к вам по делам? Или возможно я, блять, иностранный шпион. Я так понимаю вам интересно? Или это из вежливости?
– Слушай парень, кончай …
– Нет, отвечай на вопрос. Вам интересно из вежливости, или что? Может, если я с вами пообщаюсь, то вы меня пивом тут угостите?
– Нет.
– Тогда, приятного вам вечера, а мне пожалуйста не мешайте.
Бармен, решив, что Человек был с приветом, быстрым шагом отдалился в зал, где стал тряпкой соскребать грязь со столов.
Человек стал чувствовать, как тошнота подступала к его горлу. Закусив нижнюю губу, он сжал свои глаза двумя пальцами левой руки. После чего несколько раз повторил в своей голове:
Шесть двадцать четыре, завтрашний поезд отходит в одиннадцать сорок пять. Значит в запасе есть чуть больше суток. Два миллиона девятьсот пятьдесят четыре тысячи людей, и Она. Йорк, Северный Йорк, Восточный Йорк, Скарборо, Даунтаун, Старый Торонто. Сутки.
Затем, открыв свой дневник он стал пристально рассматривать зарисовки, сделанные им только вчера. В паховой области образовался бугор. Приятный ветерок пробежался по его телу. Выпрямившись, одной рукой он аккуратно стал расчёсывать свою челку, пока второй он ухватился за пинту и за раз выдул все пиво сразу. Расплатившись с барменом, он оставил ему пять долларов на чай. После чего Человек удалился, и в этом баре его больше никто и никогда не видел.
Глава 4: Она
В самом центре Торонто, на пересечении улиц Янг и Блур, стоит высоченное здание. Оно серое, ничем не привлекательное, и на фоне других столь высоких стеклянных многоэтажек, выглядит довольно-таки уныло, тускловато, и скорее даже не вписывается в общую картину города. По своей стилистике, это здание напоминает чем-то советскую архитектуру, периода позднего социалистического модернизма. Само здание окружено глянцевыми модными магазинами дорогой одежды, разнообразием азиатских ресторанчиков, и бесчисленного множества кофеен. Проходящие мимо этой высотки люди, лишь изредка обращают свой взор на этот никому ненужный небоскреб.
Парнишка, направлявшийся из Оттавы в Торонто, проделавший столь опасное сквозь снежную бурю приключение, уж точно знал, что ему нужно было именно туда. Стоя на крыльце этой мрачной высотки, он размышлял о том стоит ли ему закурить. Потом, подбросив монетку, он решил, что стоит. Прикурив сигаретку, он прислонился к холодной кирпичной стене, и как-то легко вздохнул. Никотин просочившийся в его легкие, быстро разлетелся по всему телу, поддав в нем чувство безразличия. Его руки стали легонько пошатываться, а на лице нарисовалась беззаботная улыбка. Выдохнув дым из своего организма, он стал лучше соображать, мысли что до-этого безобразным образом метались у него в подсознании, вдруг плавно стали переливаться из одной картинки в другую. Окончательно успокоившись, он направился ко входу здания.
Расперев огромные, озолоченные двери, чем-то напоминавшие по своим размерам врата, Парнишка оказался внутри этого загадочного места. Перед ним расстилался большой красный ковер. Этот ковер когда-то, наверное, выглядел очень торжественно, но теперь, он смотрелся убого. Весь испачканный, на нем были заметны следы от пролитого кофе, грязных ботинок, и в некоторых местах казалось, что на него даже кто-то мочился. Мозаичный пол повторял узоры древнегреческой живописи. Вот тебе и Зевс, усевшийся на своем троне где-то на вершине Олимпа, и Геракл, насмерть душащий змею что пытается его убить, и даже Троянская крепость, символ неприступности и предательства одновременно. По стенам развешаны картины женщин. Они сложа руку на руку, разодеты в изящных платьях, позируют для художника усевшись в тени громадного дерева. У них нет лиц, все были замазаны черной краской. Было видно, что кто-то видимо пытался оттереть черное покрытие с лиц этих девиц, но тщетно. Лица так и нельзя было разглядеть.