Приезд Артема приободрил пермяков. Рабочие сравнивали его со Свердловым: «Из одного теста!»
Слова Ленина: «Завоевать Урал» — стали девизом Федора. Он сплотил вокруг себя все честные и преданные революции силы пермяков, даже многих из тех, кто раньше склонялся к эсерам или меньшевикам. Организация скоро сильно увеличилась. Свыше семи тысяч членов партии! .
Однажды полиция произвела настолько тщательный обыск на квартире у Федора, что даже тесто у хозяев в квашне переболтала. Федор переселился к братьям Бассалыго, потом перебрался к железнодорожнику Алеше Шпагину — Кувалде, которого сманил сюда из Сормова. А сейчас, когда рабочие Урала выдвинули Шпагина в депутаты Государственной думы, Федор стал иногда ночевать в городской библиотеке—«Смышляевке», в каморке сторожа Якова. Здесь был открыт пункт по подготовке выборов депутата в Думу от «неимущих слоев населения», здесь же подпольщики хранили нелегальную литературу и даже заседало окружное бюро партии.
Как ни странно, охранка не устраивала обыска в библиотеке. Видимо, чего-то выжидала.
В читальне сидели явные пшики. Листая журналы и книги, они внимательно наблюдали за посетителями.
Паролем подпольщиков служили слова, обращенные к библиотекарше Зое Будриной:
— Дайте-ка мне второй том «Капитала» Маркса! Нет? Жаль, жаль...
Но вскоре заменили пароль более осторожным: «Что-то не вижу «Дружеской речи»?» — так называлась газета черносотенцев.
Перед закрытием читальни Артем подавал команду:
— Ну-ка, дружище Яков, ставь самоварчик.
Кто-нибудь отправлялся за колбасой, за сахаром и булками. Шум, разговоры, все снуют по залу под перекрестными взглядами сыщиков. Пора выживать их отсюда! Чтобы напугать шпиков, Артем вполголоса, но так, чтобы слышали все, говорит библиотекарше:
— Зоя! Веревочку б, а?
Ближайший филер бледнеет, начинает ерзать на стуле.
— Зачем вам веревочка, Александр Иванович? — невинно спрашивает библиотекарша, а Федор отвечает приглушенным басом:
— Видите того, в углу? Притащился за мной.
Сыщик не выдерживает и опрометью вылетает на улицу.
— Одной собакой меньше, — удовлетворенно кивает Федор и снова оглядывает зал.
Наконец остаются только проверенные люди.
Федор часто брал у Зои почитать на сон грядущий литературные новинки. Как-то она дала ему декадентский альманах «Шиповник». Поздно ночью, когда Будрина еще возилась с карточками каталога, он выскочил из комнаты Якова:
— Ну и дрянь этот Сологуб с его «Навьими чарами»! Гниль, упадничество.
— Да ведь нынче многие так пишут.
— Выбросить все подобное из народных библиотек, выбросить! Возьму-ка я лучше Шекспира.
Великим англичанином Федор зачитывался до утра. Драматург умел гениально раскрыть в своих пьесах богатство и противоречия человеческой натуры, показать величие и падение человеческих душ, обнажить людские страсти, зло и общественные пороки, талантливо переплести трагическое и комическое. Вот почему Федор иногда среди ночи вдруг разбудит товарищей и кричит:
— Нет, невозможно, весь сон к чертям! Слушайте же, слушайте! — и с чувством декламирует:
Ну, скажите, что это не про нас и не про самодержавие?
В БАШНЕ ПОД ЗАМКОМ
Собрание на квартире учительницы Ольги Патлых кончилось, и Федор, соблюдая обычную осторожность, выскользнул на улицу. Расходились по одному. Мороз пощипывал щеки, под ногами приятно похрустывал еще крепкий мартовский снежок. Зима на Урале долгая.
Квартала через три Сергеев довольно усмехнулся: кажется, обвел здешних шпиков! Они в последнее время не давали житья.
И вдруг Федор услышал за спиной торопливые шаги. Не оглядываясь, одним боковым зрением он уловил позади себя чью-то тень. Сергеев вильнул в сторону, но навстречу выскочили городовые с револьверами в руках:
— Стой! Руки вверх!
Прикинувшись обывателем, на которого напали грабители, Федор бросился в переулок и заорал:
— Караул, грабят!
Прием не удался. Впереди еще полицейские. Сбив Федора с ног, они с трудом связали его. Силен, как таежный медведь!
Федор пришел в себя лишь в тюремной камере. Тяжелая дверь захлопнулась за ним с визгом и скрежетом.