Мария Ильинична хотела пойти в райисполком или в райком партии с жалобой. Но как она объяснит свой поступок с письмом в газету? Как сказать, что подписала его пьяной, когда едва ручку держала в руках.
Стыдно. Не могла она сказать правды, а лгать была не в силах.
Так и не пошла Мария Ильинична ни в райисполком, ни в райком партии.
Но и к Проханову идти не хотела.
Как же быть? Денег у нее всего на неделю. Она плохо питалась, участились припадки, от женской ее привлекательности почти ничего не осталось. Даже самой на себя противно смотреть в зеркало. Или беременность ее уродовала так?
Но что же станет с ребенком? И она снова впадала в мучительные раздумья.
И решила-:
«Нет, не пойду. Не хочу. Истосковалось его сердце! Знаем твою тоску. Приглашай ту, что в дверь колотила».
Так и не пошла. Рано легла и спала на редкость спокойно. Наутро встала не такой разбитой, как всегда. Днем никуда не пошла — на улице лил дождь. Весь день просидела дома. А вечером квартирная хозяйка снова подала ей письмо.
Проханов опять приглашал ее к себе. Писал с обидой и в то же время заметно заискивал, что удивило и в глубине души как-то порадовало.
Но все-таки решила: не пойду.
А назавтра снова принесли письмо. Отец Василий уже умолял прийти к нему. Если она сама не придет, он явится к ней в дом.
— С ума сошел, — испугалась Мария Ильинична. — Разговоров и так не оберешься. Надо сходить. И откуда он взялся на мою голову?
Мария Ильинична всерьез была встревожена: хоть и просительный был тон, но чувствовалась явная угроза. А Мария Ильинична хорошо знала, каким он может быть.
Когда она, тихонько ступая по ступенькам крыльца, подошла к двери, то сразу же услышала за дверью гулкие и неровные шаги Проханова.
«Побегай, побегай! Может, жирку-то и сбавишь, — позлорадствовала она. — Сколько заставил меня мучиться, проклятый!»
Мария Ильинична присела на скамейку и с удовлетворенной улыбкой слушала шаги человека, который причинил ей столько горя. Просто отлично, что он бесится. Она с наслаждением отдалась мстительному чувству.
Но долго тоже было нельзя сидеть на крыльце — чего доброго, увидят ее, пойдут чесать языками.
Мария Ильинична встала и тихонько постучала.
Сразу же дверь распахнулась, и хозяин жадно схватил ее за плечи. Она пыталась отстраниться, но он тяжело дышал, не выпуская ее из рук, будто боялся, что она выскользнет.
— Ну, ну, Марьюшка. Не надо вырываться. Не к чему, не к чему… — Он закрыл дверь, и они вошли в дом. Как и в прошлый раз, в передних комнатах света не было, он горел только в гостиной.
Они вошли в нее, и Проханов сразу же потащил Марию Ильиничну к, накрытому столу. Усадил ее на стул, таинственно ей подмигнул и скрылся в той комнате, где она плутала в памятную для нее ночь.
Воспоминания испортили ей настроение. Она хотела уйти, но все двери, конечно, закрыты, а выпрыгивать из окна, бежать по огороду, через чужой двор… Нет уж, лучше остаться…
Проханов не заставил себя долго ждать. Он появился со свертком в руках; довольный и какой-то торжественный. Сверток он держал на вытянутых руках. Подойдя к гостье, Проханов низко поклонился и подал ей ношу.
Она растерянно улыбнулась, встала и боязливо взяла в руки сверток.
— Раскрывай, раскрывай, Марьюшка!
Мария Ильинична развернула бумагу и ахнула от изумления. На руках у нее лежал сероватый шелковистый костюм с красивым фиолетовым оттенком.
Она развернула подарок и, не отдавая себе отчета, начала примерять. Костюм, пожалуй, ей впору. Правда, рукава, наверное, будут длинноваты, но их легко укоротить. И костюм будто на нее шили.
И в ту же минуту Мария Ильинична устыдилась своих корыстных мыслей. Костюм предназначался ей, но почему он дарит? Опять что-нибудь нужно от нее?
— Возьмите, отец Василий. Очень красивый костюм, — как можно равнодушней сказала Мария Ильинична, протягивая ему сверток.
— Ну что ты, что ты, Марьюшка! — каким-то испуганным голосом ответил он и отстранил от себя ее протянутые руки. — Тебе подарок, тебе. Одевайся. Я ведь на глазок купил. Ездил в епархию к преосвященному, зашел в магазин. Для тебя куплено. Одевайся…
— Нет уж, возьмите, отец Василий. Мне такие вещи не по карману покупать. Разговоры пойдут. Зачем это мне?
— Ах ты, господи! Вот ведь незадача какая! Даже не знаешь, с какой стороны к ней подойти…
Мария Ильинична кинула на батюшку хмурый взгляд. У нее вертелся на языке вопрос, ко она не решалась задать его.