— Ну да. Вы их знали?
Он рассмеялся:
— Боюсь, что нет. Я родился и вырос в Глазго. Это дом моих родителей. Они переехали на материк в конце пятидесятых, и сразу после этого родился я. Может, меня даже зачали в этом доме. Хотя поручиться за это я не могу.
— Ваши родители, наверное, знали соседей, — заметил Фин.
— Конечно! Они всех здесь знали. Когда я был маленький, они мне много рассказывали об острове. И на летние каникулы мы сюда приезжали. Но в конце шестидесятых умер отец, и мы перестали ездить. Мама умерла пять лет назад. А в прошлом году меня уволили по сокращению. И я решил вернуться, посмотреть, выйдет ли из меня фермер.
Фин огляделся, довольно кивнул:
— Пока вы неплохо справляетесь.
Мужчина снова рассмеялся:
— Это все потому, что мне выплатили пособие.
Ганн спросил:
— А вы хоть что-нибудь о Макдональдах знаете?
Мужчина сжал зубы, сделал резкий вдох:
— Из первых рук — нет. Хотя первые несколько лет, когда мы приезжали, они еще жили здесь. А потом случилась какая-то семейная трагедия. Один раз мы приехали, а их и след простыл.
Ганн задумчиво почесал подбородок:
— И вы не знаете, куда?
— Простите, нет. Многие отправились в Канаду, как их предки во времена депортации шотландских горцев.
Ветер стал холоднее, и Фин застегнул куртку.
— А эти Макдональды — они не могли быть католиками?
На этот раз его собеседник от души расхохотался:
— Католики? Здесь? Да вы шутите! Это пресвитерианская страна.
Фин кивнул. Ну что ж, вполне логично.
— Скажите, а где ближайшая церковь?
— Церковь Шотландии в Скаристе, — мужчина повернулся, указал на юг. — До нее минут пять.
— Что мы здесь делаем, мистер Маклауд?
Ганн стоял на засыпанной щебнем стоянке на вершине холма, кутаясь в стеганую куртку. Выглядел он несчастным, нос покраснел от холода. Пятна солнечного света прыгали по холмам и пляжу внизу, как дикие кони, но тепла от них не было. Ветер изменился и теперь нес ледяной арктический воздух.
Церковь Скаристы гордо стояла на холме над полоской скошенной травы, из которой выглядывали надгробия. Здесь нашли свой последний приют многие поколения прихожан. Фин решил, что такой вид стоит взять с собой в вечность: синие тени далеких гор за золотым песком Скаристы, беспокойное небо, всегда меняющееся освещение и неумолкающая песня ветра, похожая на церковные псалмы.
Бывший полицейский поднял глаза на здание церкви, такое же суровое, как и церковь Кробоста.
— Я хочу посмотреть, есть ли внутри лодка.
— Лодка? В церкви? — нахмурился Ганн.
— Да, лодка, — Фин толкнул дверь, и она открылась. Он прошел через вестибюль, Ганн двигался за ним по пятам. Конечно, в церковном зале не было лодки. Только простой буковый алтарь с пурпурным покрытием и высокая кафедра, с которой пастор, стоящий к Всевышнему ближе, чем его паства, нес ей слово Божье.
— С чего вы вдруг решили, что в церкви должна быть лодка, мистер Маклауд?
— Тормод Макдональд говорил о лодке в церкви, Джордж. Ту церковь построили рыбаки.
— Он это просто выдумал, мистер Маклауд.
Фин покачал головой:
— Вряд ли. Отец Маршели смущен и расстроен. У него трудности со словами, воспоминаниями и с тем, как их увязать. Может, он даже что-то скрывает, сознательно или бессознательно. Но я не думаю, что он лжет.
Снаружи ветер, казалось, еще набрал силу и свирепость. Выйдя из церкви, они сразу это почувствовали.
— Харрис — в основном протестантский остров, верно, Джордж?
— Все верно, мистер Маклауд. Может, тут найдется пара католиков — как овцы, которые отбились от стада. Но в основном они живут на южных островах, — Ганн усмехнулся. — Там и веселее, и погода лучше. — Он понизил голос:
— Говорят, в супермаркете спиртное продают по воскресеньям!
Фин улыбнулся.
— Скорее ад замерзнет, чем мы увидим такое на Льюисе, — он открыл дверь машины. — Куда теперь?
— Обратно в Тарберт, наверное. Я хочу получить в загсе копию свидетельства о рождении Тормода.
Загс находился в одном здании с консультационными конторами, занимавшими бывшее школьное общежитие в Западном Тарберте. Это невзрачное здание с плоской крышей возвели в конце сороковых годов для детей из дальних уголков острова, которые посещали среднюю школу Тарберта. Здание напротив пряталось за деревьями и густыми кустами. Их посадили почти наверняка для того, чтобы не видеть уродливого строения по другую сторону дороги. Пожилая женщина сердито посмотрела на Ганна и Фина, которые впустили холодный воздух в помещение.