Стоял октябрь, на Юге это сезон дождей, как-то поутру мы обнаружили, что он уже начался. Сначала налетел сильный ветер пополам с песком, наползли тучи гнойного цвета, разбушевалось море, закидав берег пеной. А затем непогода вдруг перебросилась на болота, затянуло все вокруг, и ливень обрушился на пирамиды, точно разъяренный зверь. Земля исчезла, мы словно висели в безвоздушном пространстве. Жалобно стонали тросы. С террас каскадами низвергалась вода, а рабочие-горцы, спрятавшись под навесами, наблюдали за этим потопом со смирением, свойственным их племени. Симон терзался от собственного бессилия. И вдруг его осенила идея. Воспользовавшись кратким затишьем, он приказал поднять на леса большие полотнища брезента, и рабочие, лазая по балкам, как по мачтам, закрепляли их с помощью веревок. Нам было видно, как они в своих клеенчатых плащах боролись там, наверху, с ветром, а брезент иногда вырывался из рук и хлопал, точно парус. Промучавшись несколько часов и накричавшись вволю, мы наконец создали укрытие, хотя и не слишком надежное, но зато можно было, худо ли хорошо ли, снова взяться за работу.
Пробушевав три дня, шторм улегся, и мы оказались без сил среди луж и обломков.
Капитан Баро объявил нам о своем отъезде. Получен приказ, как он выразился, о «передислокации». Нам он оставил двадцать солдат и одного унтер-офицера для облегчения эвакуации. Я спросил, кто будет ответственным, и он назвал моего земляка. Это могло оказаться нам на руку, ибо, честно говоря, мы не знали, какова была миссия отряда: охранять нас или вести за нами наблюдение. Возможно, и то и другое. Пожалуй, многовато для человека, который, кстати сказать, пороха не выдумает. Так или иначе это была отсрочка, и, глядя на Симона, я не сомневался, что он постарается воспользоваться ею как можно лучше.
Капитан произнес несколько фраз о «серьезности обстановки», о «прекрасных воспоминаниях», которые он-де сохранит о нас и о Калляже, но долг призывает его в другое место.
— Возможно, мы еще встретимся там.
— Как знать? — сухо ответил ему Симон.
— Ну что ж, желаю удачи.
Я подал ему не без опасения руку, которую он немилосердно, по-мужски стиснул.
«Черные каски» отбыли тихо, в полном порядке, так же как и прибыли. С одной стороны, это внесло известную разрядку, но, с другой — ослабило охрану, которую несли теперь жалкие патрули. Если лисицы вновь возмечтали превратиться в волков, для них представлялся прекрасный случай. Дверь овчарни была приоткрыта, достаточно было толкнуть ее посильнее. Я думал, однако, что, не будучи глупее прочих, они положатся на ход самой Истории и без риска и усилий со своей стороны предоставят ей сделать то, что было задумано ими. В таких отчаянных обстоятельствах надеешься на любое.
Каждое утро я взбирался по лесам с почтой в руках. Еще издали я слышал крик Симона:
— Сюда. Быстрее… Не забывайте, за это будет выплачена премия, в неплохая…
Я протягивал ему газету, он вытирал лоб и бросал взгляд на заголовки:
— Да-а, дело скверное!
И я догадывался, что огорчают его не столько судьбы страны, сколько судьба Калляжа и нас самих.
— Марк, удалось вам достать цемент?
— Я звонил на склад.
— Ну и что же?
— С трудом дозвонился. Телефонные линии перегружены. Да вы сами понимаете.
Я тыкал пальцем в заголовки газет, но он не слушал.
— Что же они, сказали?
— Что в настоящее время все резервы, направлены для фортификационных сооружений на восточной границе, что у них нет свободных грузовиков. Они получили приказ ничего нам не отпускать. Может быть, попозже. Говорят, возможно, и на этот раз все еще уладится.
— Значит, ничего?
— В ближайшее время ничего.
— Ох!
Я видел, как рука его сжимала рукоятку мастерка, как на лбу проступили капли пота.
— Попытайтесь еще раз.
— Постараюсь сделать все, что в моих силах.
В опалубку выливали последние ведра бетона.
Я решил играть ва-банк и позвонил прямо в министерство.
— Алло, говорит Калляж. Соедините меня с Управлением по делам Юга.
— К сожалению, линия занята.
— Попробуйте все же.
— Но говорю вам, это бесполезно.
— Объясните, что речь идет о Калляже. Это очень срочно.
— Вы что, газет не читаете? Сейчас дела поважнее, чем Калляж.
— Очень прошу вас, все же попытайтесь.
— Хорошо, попробую. Ждите.
— Спасибо.
— Алло. Не получается. Ждите.
— Спасибо.
— Алло. Управление по делам Юга? Да? Даю вам Калляж.
— Алло. Говорит Калляж. Марк Феррьер. Мне срочно нужно с вами переговорить. Мы находимся в труднейшем положении. Нет денег, нет горючего. Вышлите нам срочно бензин. Если нам придется эвакуироваться…