Я не хочу возвращаться в прошлое. Я прошёл его, я избавился от него. Я не хочу снова это делать…
Я не хочу снова убивать.
Там, возле сарая, под телом Анастасии уже натекла изрядная лужа крови. Пронёсшись вперёд, я замер, оглядев безмолвный остов, оставшийся от некогда великого и могучего голема земли. Зигфрид… Прости. Я не уследил. Это всё моя вина. Я не желал такой участи для тебя… Но ты погиб, защищая Фи, которую я тебе доверил. А её самой на подозрительно притихшем заднем дворе не было. Только Леди Мира Грёз с одним дебаффом, не позволявшим ей переродиться после смерти. Заморозка Времени. Дело рук Хроноса. Он был здесь, я чувствую запах вонючего пота и протёртых адидасовских шорт. М-мать!
Я склонился над умиравшей девушкой, осторожно попытавшись осмотреть рану. Она пробегала от низа живота вверх. Мясницкий жест, будто вспарывание брюха животному. Точно… На такое был способен только бог Времени. Ублюдок. Наплевав на правила приличия, я разорвал футболку на теле Насти голыми руками, прикладывая ладони к ранению.
— Длань Богов, — прошептал я, вкладывая в свои слова всю надежду, что только смог сохранить. Не обращая внимания на свалившиеся негативные эффекты магического истощения, продолжил говорить. — Живи… Пожалуйста, дыши, Настя…
Она открыла свои глубокие синие глаза, отыскала меня взглядом, коротко кивнула. Попыталась что-то сказать, но слабость не дала ей такой возможности. Её лицо побледнело, дыхание участилось, словно сердце билось в такт пулемётным выстрелам. Впившись в язык зубами до крови, я отошёл, пытаясь привести мысли в порядок. Судьба… Ты сделала то, чего желала. Ты решила, что жизнь одного ребёнка стоит воплощения твоих мечтаний. Ребёнка, которого ты сама же мне доверила. Дура… Из всех богов, что я знаю, больше всего мне не хотелось сражаться с тобой. Вовсе не потому что твоя сила, как и моя, абсолютна, нет. Потому что ты была моим другом. Той, кому я доверял, временем с которой дорожил. Но…
Но в этом мире нет плохих и хороших людей. Есть просто чьи-то желания, стремления, мечты… И когда одни встают поперёк других, случается конфликт. В котором не будет победителей и проигравших, не будет героев и злодеев. Там в принципе не будет ничего… Кроме чьих-то стремлений, наконец-то достигших финальной точки. Я вздохнул, быстро промаргиваясь. Посмотрел на Анастасию, тихо лежавшую у сарая. Она, заглянув мне в глаза, вздрогнула всем телом. Дёрнулась, схватив мою руку и притягивая к себе.
— Нет… Я знаю этот взгляд… — прошептала девушка. — Не смотри… Не делай, что задумал… Должен быть иной способ… Ты не должен, Ганс! Пожалуйста! Я врала! Слышишь! Я врала! Все мои речи про путь справедливости — ложь! Я никогда не хотела добиваться справедливости таким образом… Я не хотела убивать… Я не хотела страдать за других… Я была просто одинокой сиротой, желавшей добра людям… Я стала той, кем стала, и я жалею! Понимаешь?! Я жалею, Ганс! Никто не должен проходить по этой тропе… По тропе отчаянья, и действий, что из него вытекают! И ты! Ты — не должен! Пожалуйста, Ганс… Не надо…
— Мы все — заложники нашей судьбы. А судьба — заложник нашего выбора. Делая выбор, мы меняем судьбу; меняя судьбу, мы меняем выбор. Из раза в раз, из раза в раз. Пока не наступает последний…
Последний раз.
Убить бога
Закрыв глаза, я медленно ожидал, пока владелец кабинета соизволит появиться. В шкафу матово отблёскивали чёрно-белые фотографии, на многих — известные личности, президенты, минобороны, учёные и инженеры. Всех и не упомнишь: так много было тех снимков, поставленных все, как один, в блестящие бледно-розовые рамочки. Чуть ниже во всё том же широком шкафу стояли пузатые бутылки с коньяком, виски и водкой. Часть этикеток поблекла, часть выглядела совсем новой, словно только что из магазина. Впрочем, вряд ли такие сорта можно купить в простом супермаркете. Подобный алкоголь стоит, как весь кабинет. Как минимум, как стол, возле которого я сидел на стуле с мягкой тканевой сидушкой. Чёрная древесина, качественная, даже не скрипит.
За спиной покоился небольшой буфет, сейчас закрытый. Это для постоянных гостей, для документов и для записей. Внутри письменного стола же хранилось бесчисленное количество флэшек и жёстких дисков. Изъятое, сохранённое для шантажа, для использования в вероятном будущем. Компромат. Тайны правительства, тайны отдельных личностей. На поверхности лежала кипа бумаг и перо, оставленное в чернильнице. Старая привычка, которая так и не выветрилась за всё то время, что владелец кабинета жил с ней. Рядом с пером то и дело вспыхивал экран современного планшета, уведомляя хозяина о новом сообщении. Ещё при входе я увидел, что писали в основном на рабочую почту и, что удивительно, в приложение знакомств. Полагаю, всё бывает в этом мире. В том числе и люди, подобные моему старому приятелю.
Димитрыч, взятый в качестве сопровождающего, остался ждать в коридоре. Звукоизоляция была хорошей, но я всё равно слышал, как глава городской стражи нервно постукивает по бедру в ожидании. Наверно, он ожидал от меня чего-то подобного, но никогда не говорил о своих подозрениях вслух. Ещё бы — за одно только упоминание о подобном можно было хорошенько присесть. Или потерять должность, в качестве компенсации за уязвимость. Никто не должен знать, что среди многочисленных гильдий и всё ещё где-то существовавших отрядов существует организация вроде этой. Лига Отступников хорошо скрывалась, надо отдать ей должное. Большинство наших агентов проводят время на Фронтире, хотя некоторых отправляют и в уже более-менее зачищенные и захваченные Миры. Так, о чём это я… Ах да, кабинет.
Ну, он был обычный. Чего ожидать от начальства? Черепов и костей, бокалов, наполненных кровью? Или наоборот, свечей и крестов, текстов молитв, расписанных по стенам и потолку? Не-а, кабинет как кабинет. Красивый, стильный, внушающий уважение и трепет. Это если ты работяга любого звена. У вышедших в тираж агентов посещение главы лиги Отступников не вызывало ничего, кроме усталости и желания поскорей свалить домой. Просто потому что если их вызывали, значит, случилось что-то серьёзное. Точнее, обычно так и происходило. Та же Хельга вот-вот должна была выйти на пенсию, а её всё равно дёрнули на задание. Как жаль, на самом деле, что мой случай отличался от других.
Я пришёл сам.
Скрипнула дверь, приоткрываясь. Всё ещё закрыв глаза, я ждал, пока сухонький мужчина прошагает свои четыре с половиной метра, отодвинет удобный стул и опустится на него, сложив привычным жестом руки в замок и положив на тот замок свой подбородок. Неловко тронет бумаги, оставленные в спешке, поправит их, постучав всю стопку о чёрную поверхность стола. Кашлянёт, привлекая моё внимание. И вот тогда я, подняв веки, впился глазами в такие же тёмно-зелёные, изумрудные, только более старые, словно затуманенные. Густые седые брови остались на месте, но шеф не сдержался, нервно огладив пепельно-серые волосы ладонями. Тут же вернув их в свой любимый замок, разумеется.
Он усмехнулся, кивая мне и наклоняясь вперёд. Строгий тёмный пиджак, чёрная рубашка и такой же галстук. Он весь — один сплошной чёрный цвет. Разве что кожа была чуть бледней, особенно на лице. Над его головой на несколько мгновений вспыхнула серебристая табличка статуса.
Фридрих, Уравнитель, глава лиги Отступников, 209162 уровень.
— Знаешь, когда мне сказали, что поступил твой запрос, я было подумал, что у нас намечается новая война с богами…
— Нет, — скрипнув зубами, отрезал я. — Это только моя война. Нет нужды подключать кого-то ещё.
— Тогда зачем ты привёл сюда уважаемого Дмитрия? — выгнул шеф бровь.
— Чтобы он не наделал глупостей, — вздохнул я. — Из всех, кого я знаю, только он побежит в самые глубины Ада ради спасения невинных.