Командир посмотрел в бинокль на орудие: «Кажется, сержант действует». Истребители не слышали команд сержанта: его голос тонул в грохоте боя. Он только часто поднимал над головой руку, затем резко опускал. Это означало: «Огонь!»
Удача обрадовала Жиронкина и его солдат. Они видели, как четко и слаженно действует противотанковый орудийный расчет. Неумолчно гремели выстрелы обоих орудий. А противник молчал: не вели огонь танки, не стреляли автоматчики. Это настораживало: в чем дело, почему молчат?
У подножия высоты уже горели три вражеских танка, когда откуда-то издалека ударила немецкая батарея. С какого рубежа велся огонь, разобрать Жиронкин не мог, но снаряды ложились густо, накрывая вершину.
И сразу кругом завыло, заухало, задрожало… А танки, ревя моторами, ползли и ползли к высоте. Один из них вырвался вперед. Из его башни сверкнуло пламя, и младший лейтенант увидел, как взрывная волна, оторвав от земли солдата, выбросила его из неглубокого окопа.
Следом за танками на высоту карабкались фашистские автоматчики. Гитлеровцев было много: они с трех сторон обтекали высоту. Огонь вели ручные пулеметы, захлебывались автоматы. Положение становилось угрожающим. Жиронкин знал: надо выстоять, во что бы то ни стало удержаться на вершине. Здесь шло испытание на прочность, проверялось все: нервы, воля, мужество. И вдруг на какой-то миг в душу заползло сомнение. «Сумеем ли удержать высоту? Мало осталось людей, а помощи не будет», — мучительно размышлял он.
Но сразу же мозг обожгла другая мысль: «Удержи… Нельзя пускать фашистов на вершину! Удержи — с тобой верные боевые друзья».
Жиронкин громко крикнул хриповатым голосом:
— Почему молчат петеэрэвцы? Гранаты к бою!..
Пригнувшись, офицер побежал по ходу сообщения к окопу противотанкового ружья. Солдат, стоя у своего длинноствольного ружья, спокойно смотрел на танки. Младший лейтенант выхватил у него из рук ружье, быстро прицелился и выстрелил. Танк остановился. Секунда, другая, и по нему заплясали языки пламени. Танк горел.
— Уснул, что ли? — упрекнул солдата Жиронкин, возвращая ему ружье.
— Так ведь последний патрон был, — ответил тот, — выжидал, чтобы наверняка бить…
Жиронкин понял: зря обидел солдата, но объясняться было некогда — еще два танка, а за ними самоходки упорно лезли на высоту.
Слева раздался выстрел второй противотанковой пушки, но танки шли дальше. «Вот растяпа — промазал…» — ругнул про себя наводчика Жиронкин. Но пушка снова хлестнула огнем, и танк вспыхнул.
«Это другое дело!» — обрадовался командир взвода и впервые за много минут боя улыбнулся. «Молодец сержант. Молодец…» — твердил он про себя.
Передние цепи наступавших были совсем близко. Жиронкин слышал их гортанные голоса: офицеры, покрикивая, подгоняли солдат. Уже видны были искаженные злобой лица гитлеровцев.
— Бей гранатами!.. — скомандовал командир и, ловко приподнявшись в окопе, первый швырнул одну за другой две гранаты. Описав в воздухе полукруг, они упали в самую гущу врагов. Из соседних окопов гранаты метнули Нурписов, Адаев и другие бойцы. Им помогали пулеметчики, поливая фашистов свинцовым дождем.
Скаты высоты огласились воплями и криками. Дальше пробиться врагу не удалось. Он не выдержал: оставляя убитых и раненых, немцы откатывались назад. Неподалеку дымилось пять танков, по склонам в серо-зеленых мундирах валялись десятки гитлеровцев. Атака захлебнулась…
На высоте приводили себя в порядок. Жиронкин обошел траншеи: смертью храбрых пали сержант Шульга и рядовой Матвеев, ранены были бронебойщики Петренко и Сафронов. Младший лейтенант сделал перестановку сил, сходил к командирам обоих орудий, побывал в окопах у петеэровцев.
Немцы не заставили себя долго ждать. Часа через два, когда утро полностью вступило в свои права, в луговине показались «фердинанды» и три танка. Они сразу открыли огонь. И все началось сначала. Грохот нарастал. По высоте с закрытых позиций били фашистские пушки и минометы. Облачками едкого дыма обозначились разрывы. С тревогой смотрел Жиронкин на неуклюжие стальные коробки. Изрыгая огонь, самоходки и танки приближались. До переднего «фердинанда» было метров сто, не больше. За ним бежали гитлеровцы. Младший лейтенант заметил, что немецкие офицеры, угрожая оружием, силой гнали солдат вперед.
Таяли ряды защитников высоты. На дно окопа свалился Адаев, раскинув руки, не шевелясь, лежал Лебедев. Ранило еще нескольких бойцов. А вскоре случилась беда: умолкло подбитое орудие, из которого в начале боя ловко стрелял расторопный сержант. Но высота держалась…