- Чем же он ее разобидел? - с душевным участием спросил Валентин Эрастович, которому очень понравился и рассказ генерала Букетова, и сам генерал Букетов.
- Да тем, что он стал к нам за линию фронта уголовников засылать. У черного барона было по суду только три приговора: смертная казнь, каторжные работы и высылка в Советскую Россию. За военные преступления смертная казнь, за спекуляцию продовольствием - каторжные работы, те строили ветку Джанкой - Юшунь, а обыкновенное ворье барон высылал за линию фронта, в Советскую Россию. Вот за это оскорбление мы на него и озлились.
Целиковский отчего-то почувствовал в Букетове родственную душу и вдруг спросил:
- А скажите, генерал, вам ангелов видеть не доводилось?
- Об ангелах ничего не скажу, а вот черта видеть доводилось, причем настоящего, при рогах. В сорок третьем году у нас начальник СМЕРШа помер своею смертью, все мужики как мужики погибали на поле боя, а этот загнулся от рака прямой кишки. В госпиталь он под дулом пистолета не шел, потому что опасался за свою часть, как бы немец не разложил ее изнутри, и под конец донельзя стал плохой. Выписали к нему жену, а он ее даже не узнает. Она приносит ему обед из офицерской столовой, а он ее спрашивает: "Ты, женщина, кто такая?" Та спокойно так отвечает: "Я, Константин Константинович, ваша супруга Тая".
- Ну а черт-то тут при чем?
- Черт при том, что у этого смершиста, доложу я вам, рога выросли после смерти. Лежит он в гробу, а у него по бокам головы два таких нароста, ну точь-в-точь похожие на рога!
- А вот мне, поверите ли, генерал, ангелов доводилось видеть, - сказал проникновенным голосом Валентин Эрастович, и в его глазах, как в двух лампадках, затеплились зеленые огоньки.
- Охотно верю, - сказал Букетов. - Если я лично видел черта, то, наверное, и ангелов можно видеть.
- Сердечно рад, что вы меня за сумасшедшего не сочли. А то ведь люди обыкновенно верят в привычные вещи, будь они даже самого фантастического накала. Это как в религиях, которые все, как ни странно, основываются на том детском убеждении, что истина содержится, например, в Коране, а все остальное - литература.
- И как же они выглядят, ангелы-то эти, как в церквях нарисовано или как?
- А примерно так и выглядят, как в церквях: тела мало, головы много. Правда, глазки у них крошечные, носик крошечный, ушков почти не видать, это, наверное, потому, что органы чувств им заменяет разум и они практически не едят. Интересно, что они не видения какие-нибудь, а физически существующие существа, способные как-то передвигаться в космическом пространстве, может быть, просто усилием воли, а может быть, они сами по себе летательный аппарат. Полагаю, что ангелы представляют собой конечный пункт эволюции человека.
- Да где же они водятся, эти ангелы? Откуда они прилетают к нам?!
- Во всяком случае, мы с ними разнопланетяне. Видимо, где-то в бесконечных просторах вселенной человек развился до того пункта, что сделался ангелом, то есть таким существом, которое живет не интересами плоти, а интересами разума и души. У этой гипотезы имеется то подтверждение, что в каждом новом поколении люди становятся чуточку лучше, незаметно для глаза, а точно лучше, - это как деревья растут: глазу не видать, а они растут. Я по своим детям сужу, которых у меня народилась целая волейбольная команда: что-что, а нервная система у них потоньше. Я как-то прижился, притерпелся к нашим героическим будням, а они - никак. Старший сын под электричку бросился, дочь молодой умерла, консервами отравилась, вторая дочь повесилась ни с того, ни с сего, младший сын в тюрьме сидит за политику...
- Враг народа? - сурово спросил Букетов.
- Да нет, его за гиксосов посадили, было такое кочевое племя - гиксосы, которые завоевали древний Египет в семнадцатом веке до нашей эры. Вот мой младший сын и ляпни при людях, дескать, в жизни мало что изменилось со времен гиксосов, - за это необдуманное высказывание его, баламута, и упекли. Следовательно, младший сын в тюрьме сидит за политику, только последняя дочь при мне.
- А чем она занимается?
- На печи лежит. Она у меня, знаете ли, не в себе, сильно затронутая тонким миром, и временами впадает в буйство. Ни один сумасшедший дом ее не берет, а меня слушается, как бога, я скажу: "Ну, будет, Таня, детка, угомонись", - она еще немного покобенится и заснет.
- У меня с детьми тоже наблюдаются нелады. Дочь, доложу я вам, вышла замуж за чеха, в Братиславе живет, как будто своих пахарей мало, а сын день и ночь дрессирует свою собаку. До того он ее довел, что она команды по писаному читает и исполняет. Он напишет, например, мелом на доске "голос", она и залает, пока он не напишет "фу". В результате у собаки открылся сахарный диабет...
- Это, наверное, потому, что он ее во время дрессировки сахаром закормил. Вот у меня тоже диабет, а все потому, что для упрочения связи с ангелами я каждый день съедал по килограмму сахарного песку. Вообще общаться с ангелами могут только исключительные натуры, один из миллиона, а может быть, и того меньше, но появляется дополнительный шанс, если жрать много сахарного песку.
- Между прочим, у меня тоже диабет, - сказал генерал Букетов и весело улыбнулся, сверкнув своими металлическими зубами, как будто это обыкновенное заболевание было отметиной свыше, объединявшей избранный круг людей.
- Тем более приятно было познакомиться, - сказал Валентин Эрастович, встал и надел треух.
Уже выйдя за дверь и остановившись посреди коридора, у бачка с питьевой водой, к которому была приторочена кружка на собачьей цепи, он стал мучительно вспоминать, зачем он сюда зашел. Наконец вспомнил, воротился и заглянул в дверь.
- Я, собственно, приходил записаться в общество охотников, - сказал он, чего-то стесняясь, - чтобы ходить на охоту за барсуком.
- Милости просим, - ответил, ему Букетов. - Правда, существуют кое-какие формальности, но мы их по-приятельски обойдем. Давайте прямо завтра и отправимся на охоту. Только на первый случай я вам дам духовое ружье, от этого самого... от греха. Как прикажете записать?
Целиковский назвал себя.
- Ну как же, знаю! Леонардо да Винчи районного масштаба, наша, так сказать, грибоедовская достопримечательность, как не знать! Тот-то я гляжу, мне памятен ваш треух...
Хотя Валентин Эрастович и серьезный был человек, а точно его жаром обдало от этих приятных слов.
Треух же его был действительно знаменит, поскольку, во избежание посторонних влияний на головной мозг, он таскал его и в теплое время года.
Воротясь домой, Целиковский вытащил из почтового ящика, приколоченного к калитке, письмо от ведуньи Маевкиной, удивился и засел с ним в любимом своем углу.
"Вот пишу вам письмо, - разбирал он сквозь стекла очков с большими диоптриями, - куда уж дальше, что уж тут скажешь, кроме того, что теперь вы меня можете презирать. Но если вам меня хоть капельку жалко, прочитайте, пожалуйста, до конца.
Сначала я хотела молчать, и вы никогда бы не узнали моего стыда, если бы у меня была возможность видеть вас хоть через день.