Рис. 17. Так с помощью весла тормозят движение лодки, гонимой ветром.
В таком положении лопасть весла создает хорошее противодействие движению лодки, гонимой ветром (рис. 18).
Конечно, при этом надо следить еще за тем, чтобы волна не очень раскачивала лодку, не захлестывала через борт, чтобы не черпнуть воду бортом и не опрокинуться, потому что остойчивость лодки в таком положении невелика и бортовая качка усиливается.
Если оба весла оказались потерянными и плавают недалеко на волнах, а один из пассажиров поплыл за ними, то оставшийся в лодке должен опустить руку с черпаком в воду посередине борта с подветренной стороны и, делая сильные гребковые движения от борта, задерживать скольжение лодки. Если она при этом опасно кренится, а в лодке двое, второй человек должен уравновесить крен с противоположной стороны, привалившись к наветренному борту.
Наконец, если нет черпака, оставшийся в лодке может опуститься с кормы в воду и, перебравшись на руках к середине наветренного борта, держать свое тело вертикально в воде, тем самым гася скорость скольжения (рис. 18). Вспомните, как трудно становится грести, как почти приостанавливается лодка, если кто-то из купающихся прицепится за корму «на буксире».
Если в лодке остались двое, а третий поплыл за веслом, то можно использовать комбинированный способ: один тормозит дрейф вертикально опущенным веслом, а второй, погрузившись в воду, держится у противоположного борта.
Рис. 18. Погасить скорость скольжения лодки можно и таким способом.
Торможение телом вполне обеспечило бы успешный финал этой лодочной прогулке, завершившейся трагически лишь потому, что юноши не знали, как надо поступать в подобном случае. Читавшие книгу А. Бомбара «За бортом по своей воле», помнят, что похожая ситуация возникла однажды в его плавании на «Еретике», когда он пересекал Атлантический океан. За борт упала надувная подушка, и Бомбар заметил это, когда она была на расстоянии уже нескольких сот метров. Не желая с ней расставаться, он опустил парус и, бросив плавучий якорь, поплыл за ней. Дальше события приняли неожиданно драматическое развитие, о чем в путевых дневниках самого Бомбара это описано следующим образом: «Но каково же было мое изумление и ужас, когда я поплыл обратно: лодка убегала от меня, и мне не удавалось к ней приблизиться. Плавучий якорь, этот водяной парашют, почему-то не раскрылся и болтался на волнах, как мокрый флажок. Ничто не удерживало лодку, и ветер уносил ее все дальше. Догнать беглянку я уже не мог, у меня не хватало на это сил. Еще немного – и «Еретик» продолжал бы свой путь без меня.
И вдруг «Еретик» замедлил ход. Я доплыл до него и с трудом перевалился через борт. Оказалось, что стропы плавучего якоря каким-то чудом распутались и мой водяной парашют сработал. Я был настолько измучен физически и морально, что тут же поклялся больше не плавать до конца путешествия».
Между прочим. Бомбар – отличный пловец: в 1951 году, готовясь переплыть через Ла-Манш, он много тренировался и был способен непрерывно плавать по 20 и более часов. Но вернемся к книге путешественника, где он дает короткую справку о плавучем якоре: «Плавучий якорь некогда был в большом почете у моряков… Такой якорь можно соорудить из любого предмета, способного держаться на воде в полупогруженном состоянии и привязанного тросом к носу корабля. Действует плавучий якорь по следующему принципу: он удерживает корабль носом против волн, чтобы тот принимал их удары в самом выгодном для корпуса положении. В случае бури паруса убирают, и корабль начинает дрейфовать по ветру. Он тянет за собой плавучий якорь. Но тот, испытывая сопротивление воды, всегда поворачивает корабль носом против ветра. Таким образом, одновременно замедляется дрейф, и корабль не рискует попасть под удар бортовой волны, которая может его перевернуть.
Наш плавучий якорь представлял собой маленькие парашют, который раскрывался в воде, когда лодка его тянула, и, таким образом, выполнял роль тормоза. В сущности, мы замедляли дрейф точно так же, как парашют замедляет падение» (рис. 19).
Думается, пришла пора снабдить все весельные лодки, выдаваемые на прокат (да и моторные тоже), таким плавучим якорем, как оснащаются они теперь в обязательном порядке спасательным кругом, пробковым поясом и черпаком. На одном конце пятиметрового капронового шнура должен быть закреплен карабин, которым шнур пристегивается к кольцу на носу лодки, а на другом – парашютик, тормозящий движение. Простую, прочную и удобную конструкцию плавучего якоря, единую для всей страны, нетрудно разработать в лаборатории ОСВОДа.
Случаи, подобные описанному, наверное, нередки: мальчишки ведь любят нырять с лодки и снова взбираться в нее из воды. А поднявшийся ветер может вот так же унести лодку, и никто из них не сумеет ее догнать… Если распространение старого, но оправдавшего себя способа торможения с помощью плавучего якоря будет спасать в год хотя бы одну человеческую жизнь, внедрение его уже оправдано.
Рис. 19. Схема, показывающая принцип действия плавучего якоря (из книги А. Бомбара «За бортом по своей воле»).
Итак, что же, причиной гибели юноши были непредвиденные обстоятельства? Ими обычно объясняют случившееся, когда не подумают о чем-то заблаговременно. Между тем во всем, что касается воды, должны быть предусмотрены всевозможные опасные ситуации и заранее намечены пути их преодоления.
ОТ СТРАХА – К БЕССТРАШИЮ
Окинем взглядом наши пляжи. Как знакома, всем эта картина: основная масса купающихся, мешая друг другу, плещется в прибрежной зоне, где воды по пояс; редкие пловцы заплывают на десятки метров от берега, и уж совсем немногие совершают далекие заплывы.
Теперь нам известно, что это страх удерживает людей на мелководье. Страх – нормальное человеческое, чувство. Он способен проявляться и перед реальной опасностью, и перед чем-то неизведанным, непривычным, и при встрече с тем, что человек считает для себя опасным. От страха можно освободиться, если заставить себя побороть это чувство, а также если обстоятельства, вызывающие его, повторяются многократно. Парашютист, покидая самолет впервые, конечно же, испытывает страх и перед зияющей дверью, куда надо шагнуть в пустоту, и во время свободного падения в воздухе, и перед первым приземлением. Зато у спортсменов-разрядников, совершивших не одну сотню прыжков, свободное падение и парение в воздухе вызывает истинное наслаждение, а момент, когда предстоит покинуть самолет, уже не требует напряжения воли.
Значит, многократные повторения «страшных» обстоятельств помогают избавиться от этого чувства благодаря выработке эмоциональной устойчивости к стрессу. Этот принцип должен быть перенесен и в плавание для воспитания психической стабильности на воде. К счастью, в обычном, так сказать «добровольном» плавании объективно угрожающих условий очень мало. И тем не менее даже хорошие пловцы порой становятся жертвой панических реакций.
Прочитайте еще раз выдержки из писем в начале книги. Объективно угрожающих моментов ни у кого из написавших нам людей не было: угроза исходила у каждого «от себя», она возникала в воображении. И общее для всех, а также сотен других, приславших письма, это то, что они оказались неспособными нейтрализовать воображаемые «страшные» картины: отсутствие психической устойчивости было тем фоном, на котором возникали в заплыве панические реакции, опасный на воде стресс. Значит, в свое время каждый из этих пловцов не разобрался в том, что же может угрожать ему в воде, не сжился с мыслью, что в воде возможны разные встречи и случаи, но если приготовиться заранее, знать о них – все будет легко преодолено и стресс не возникнет. Такой анализ случайностей в воде и есть первая .ступенька преодоления страха.