Пауза зависла, и Алена сделала очередной горький глоточек. "Или опять предложит сходить к надоевшим Егоровым, чтобы, как и в другие пустые выходные дни, бренчать на осточертевшей гитаре песенки, которые нравятся только ему одному, и каждую из них запивать из быстро пустеющей бутылки...". Но почему ее опять все это беспокоит? Не лучше ли принимать Все Как Есть? - Привет, шнурки, - пробасил сын-второклассник, заглянув на кухню. Он никогда не был голоден настолько, чтобы прельститься убого-непритязательным завтраком и питался по наитию своего организма, который лучше родителей знал, что и когда ему нужно. - Ты ошибаешься, Рыжик, - рискнул пошутить Анатолий, - мы - предки, а ты -зародыш. - Вы - шнурки, - процедил Рыжик и чуть было не сплюнул на ковер, но вовремя вспомнил вчерашний подзатыльник. Он вовсе не был рыжей масти, и окрас его всегда угрожающе вздыбленных волос был скорее пегим. Агрессивная независимость и энергия сына нравились Анатолию. Таким и должен быть сын колдуна, призванный не только унаследовать, но и приумножить способности своего шнур... предка. Анатолий даже не безосновательно побаивался его после нескольких случаев вулканических чирьев, возникших на его седалище и необъяснимо совпавших по времени с проведенными педагогическими экзекуциями. - Я новую игру знаю, - компромиссно снизошел Рыжик. Ну конечно, у его дружка из соседней квартиры случилась ангина, и играть стало не с кем. Анатолий решил принять Как Есть то, что его сын невольно пришел ему на помощь в попытке хоть как-то изменить серую обыденность. Другими же словами, просто опофигело отдался течению бытия. - Играем в новую игру! - вяло-радостно объявил Анатолий. Алена отставила чашку, вытерла платочком сопельку сыну и устало улыбнулась. Тот немедленно убежал за реквизитом. - Вот! - он забрался на стул, закрывшись от всего света локтями, попыхтел с карандашом над листком бумаги и тщательно завернул его верх, оставив видным только нижнюю часть своего рисунка. - Теперь ты дорисовывай, па! Но не все, маме оставь! Анатолий взглянул на две вертикальные черточки, выглядывающие из скрытой завернутости и привычно напряг ясновидение. Ну, конечно, там голова человечка, а две полоски - его шея. Нужно пририсовать туловище где-то до пупка, оставив остальное жене. Алена, в свою очередь, посмотрела на три черточки, выглядывающие из-под завернутости и напрягла свое ясновидение. "Ну, до чего может еще додуматься этот..."- снисходительно усмехнулась она и небрежно дорисовала свою часть. Анатолий торжественно развернул коллективное творение и тихо офигел. Вдоль его позвоночника проложили тропу суетливые мурашки. - Р... Рыжик, кто научил тебя рисовать Это? - выговорил он, стараясь не смотреть на жену и нервно комкая листок. Рыжик потускнел, своим ясновидением остро предчувствуя очередную педагогическую репрессию. - Танька... - шмыгнул он новой сопелькой. "Так. С этой акселерирующей чертовкой его сын больше не водится. Хотя..." - Анатолий живо представил то, во что переходило нарисованное им туловище над плечами и то, во что оно превращалось внизу и заразительно расхохотался. - Слушай, как ты могла подумать, что я нарисовал такое? - наконец спросил он жену, - ну, я же не такой примитивный, а? - Да уж, раньше мы друг друга лучше понимали, - укоризненно заметила Алена. - Хм. Действительно. Помнишь, как у нас все чудесно совпадало? - Как не помнить... - Давай попробуем, - Анатолий слегка задумался над пришедшей в голову идеей, - но сделаем это по Рыжиковой методике. Сначала ты напишешь что-нибудь, завернешь, а мне оставишь только последнюю строчку. "Ну, вот, хоть какое-то занятие" - подумалось Алене, и она взяла немедленно принесенный счастливо избегнувшим расправы сыном листок, нагло выдранный из новой тетради. - Нет! - заорал Рыжик, - Я вас знаю! Ты, ма, сейчас про любовь напишешь, а па сразу рассечет! Я щас скажу тебе, про что писать на ушко! - и он горячо зашептал мамочке. Та кивнула и на пару минут закрылась локтями, едва заметно улыбаясь как Джоконда. Выкуривший на балконе сигарету Анатолий уселся за стол и, придвинув листок, с улыбкой чуть сдвинул завернутый край, чтобы лучше открыть последнюю строку. Бдительный Рыжик, не разобравшись и прекрасно сознавая свое превосходство в настоящий момент, смачно оттянул батяню по загривку своей маленькой ладошкой. - Чо подглядываем? Анатолий поморщился, сосредоточившись, легко понял, о чем идет речь и витиевато продолжил незатейливую мысль. - А теперь, снова ма! - потребовал Рыжик. Процесс продолжался, пока не закончилась страница. Рыжик выхватил листок, развернул его, нерешительно потоптался и заискивающе сунул Анатолию. - Па, сам читай вслух, а? Анатолий взглянул и досадливо поморщился. Какая-то непонятная слабость и безразличие начали опустошать его мысли. "Вот, опять некто энергию отсасывает... вместо того, чтобы самому набираться..." - неприязненно промелькнуло в голове. Кто бы мог подумать, что этот пацан предложит писать про какие-то кактусы. А он воспринял колючки на свой счет. - Раньше бы ты зарядила кончик фразы для меня, - как-то машинально упрекнул он. Алена хмыкнула и молча отобрала листок. Анатолий подумал, что раньше даже при таком результате они, несомненно, нашли бы многочисленные и чудесные подтверждения своего необыкновенного взаимопонимания. Но сейчас это было уже ни к чему. Ну что ж, если нет прежнего понимания, он косо глянул не жену, не пора ли подумать о... - Бери свою гитару и пойдем к Егоровым, - вздохнула Алена, чисто по-женски предугадав направление мыслей мужа и поспешив отвлечь этого большого ребенка. Анатолий передернул бровью и достал новую сигарету. - Можно я пока пойду на улицу? - чуть не хныча, попросил Рыжик, - Чтобы энергию не отсасывать... - Ну уж нет! - грозно фыркнул Анатолий, вспомнив Танькины уроки. Домой они вернулись поздно вечером, с висящим на руках полусонным Рыжиком. Этой ночью Алена увидела первый из своих удивительно реалистичных и совсем не в ее обычном стиле снов, будто нашептанных кем-то. Она знала все о снах или думала, что знает, нисколько не засомневалась в важности и значительности виденного и, когда проснулась ужас наполнил ее душу самыми безжалостными предчувствиями. "Что же это со мной такая фигня творится?.." - растеряно подумалось, уединившись в туалете и машинально сматывая на руку мягкую бумагу из рулона. Она ясно вспоминала все подробности.