– Эх, нам бы ещё лет двадцать, – мечтательно вздохнул Максим, – или хотя-бы пятнадцать. Сейчас, даже если мы завербуем Рейгана – это просто ничего не даст. Даже если зачистим все основные кланы в США – тоже почти ничего. Хапнем, конечно, немного, но саму систему не сломаем. Таких кадров у "многомерного чудища" гораздо больше, чем у Сталина было полковников… Юрий Владимирович, а кроме Рейгана из США кто-нибудь интересовался?
– В том-то и засада, Максим – что больше никто. Понятно, что Рейгана нам просто жертвуют. Это даже мне очевидно. Наверняка ему сразу после лечения объявят импичмент и отправят в закрытую клинику, для изучения феномена.
– Феномен, феномен, – словно пожевал это слово Воронов, – ничего они не изучат. Феномен ведь тоже бывает разный… Бывает, что феномен – это добровольно взошедший на крест Святой Пётр, а бывает, что и Тамерлан, полный отморозок, с искренним чувством собственного превосходства, наплевавший на все придуманные до него законы и правила. Какая-то страховка от этого у них наверняка продумана, но это не значит, что её нельзя продумать лучше и обойти чуть глубже. Что скажете, Юрий Владимирович?
– Хм, ты вроде и по-русски сейчас говорил… но нет, то есть да, то есть я не возражаю, причём от имени всего ГКТО. Клиника у вас кооперативная, так что вызывайте пациентов по своему усмотрению. Рейган, так Рейган, бизнес есть бизнес. Дело это поганое, но ради дела потерпеть и не такое можно.
– С русским уже и у вас проблемы, Юрий Владимирович. Не обижайтесь, это нормально, ситуация слишком сложная, её никаким языком понятно не опишешь, но суть я, кажется, уловил. В котёл эти твари нас не поймают. А если и поймают, то будет как в том анекдоте про медведя – вроде и поймал, но убежать уже не смогу. Назначьте Рейгану на конец марта, а до него нам нужно успеть подлечить всех самых полезных для народного хозяйства буржуинов и ещё с десяток американцев по списку. Список я вам через пару дней представлю. После этого клиника закроется на неопределённый срок.
– Разорвут за это твоего Савельева на молекулы.
– Пусть только попробуют. Гарантий, конечно, нет, но Семён Геннадьевич прошёл полную подготовку по программе "Каскада", да и я рядом с ним всё это время буду. Риск большой, но оправдываться нам теперь ни в коем случае нельзя, только обвинять и бить первыми. Марина мне сказала, что Аль Пачино просится к Савельеву в ученики, вот с него, пожалуй, и начнём. Пусть его первого попробуют запереть в клинику на исследования.
Восьмидесятилетняя Марлен Дитрих не покидала свою парижскую квартиру на авеню Монтень уже три года. После перелома шейки бедра и последующего не совсем удачного лечения, она не могла передвигаться без костыля, и старость усугубилась инвалидностью, а появляться на публике в таком состоянии ей не позволяла гордость. Всё общение с внешним миром свелось к довольно редким телефонным разговорам с мюнхенским продюсером Карлом Дирке, добивавшегося от неё согласия на съёмки документального фильма.
– К вам посетитель, мадам. – несколько взволнованная горничная положила на стол визитную карточку, – Я помню ваши указания, но подумала, что это может быть вам интересно.
"Жан-Поль Бельмондо. Член совета директоров MGM Pictures Company".
Действительно интересно. Здоровья у Марлен Дитрих почти не осталось, но разум ясности не утратил. За отсутствием других занятий, она очень внимательно следила за происходящим в мире, особенно в мире кино, а Бельмондо в том мире, в последние полтора года, был одной из самых ярких и обсуждаемых фигур.
– Ты уверена, что это не какой-то мошенник, Жаклин?
– Абсолютно, мадам. Мсье Бельмондо перепутать ни с кем невозможно, к тому-же, он мой любимый актёр.
– Он пришёл один?
– Один, мадам. Он такой очаровательный… Сказал, что зайдёт позже, если вам сейчас не до него.
Позже? И что это даст хромой старухе? Как не приводи себя в порядок, намного лучше не станет. Да и ненамного не станет, нет, пусть всё будет естественно.
– Зови!
Бельмондо это понял и доверие оценил, промелькнуло у него в глазах что-то такое… уважительное. Он не стал растекаться фальшивыми комплиментами и сразу перешёл к делу.
– Благодарю вас, мадам. Если позволите, начну с вопроса – вы что-нибудь слышали о клинике Савельева?
– Конечно, мсье, я ведь хромая, а не глухая, а во Франции сейчас все только о ней и говорят.
– Отлично, мадам, – обрадовался Бельмондо, – это сэкономит нам кучу времени. Я предлагаю вам посетить эту клинику и пройти курс лечения.
– Боюсь, мне придётся вам отказать, мсье. Ходят слухи, что курс лечения у Савельева стоит шестьдесят миллионов франков, а у меня их нет.