У Холлистера свело живот. Эти люди здорово потрудились, чтобы разузнать о нем все, что можно.
— ... и останется достаточно, чтобы отложить, если вы захотите войти в какое–то другое предприятие.
“Значит, — подумал Холлистер, — они чертовски крепко уверены, что я в состоянии добыть им то, за чем они гоняются, чего бы это им ни стоило”.
— И как же будет произведен платеж? — спросил Холлистер.
— Десять процентов сейчас, — ответил Абуд. — Это покроет ваши начальные расходы. Мы произведем расчет в виде заказа на некоторое количество ваших забавных пулеметов. Остальное будет выплачено по завершении вашей миссии.
— Звучит прекрасно, — сказал Холлистер. На его ладонях выступил пот.
— Теперь вы уверены, что хотите продолжать?
Он был уверен только в том, что хочет покинуть Масабару живым. Если он сможет покинуть ее с полумиллионом долларов, — тем лучше.
— Вы предлагаете весьма убедительную сумму.
Абуд кивнул.
— Конечно. Именно деньги должны подействовать. Потому–то мы и подняли цену так высоко. Мне кажется, что сочувствие нашему делу не играет роли в вашем решении.
— Человек, позволяющий себе руководствоваться всякими принципами, не берется за мое ремесло, полковник.
Абуд задумчиво изучал Холлистера, барабаня пальцами по полированной крышке стола. Затем он принял решение. Три раза надавил кнопку интеркома на столе.
Холлистер напрягся в своем кресле. Он ощутил движение воздуха за спиной: дверь кабинета открылась. Он видел, как Абуд, загадочно улыбаясь, поднимается из своего кресла. Высокий худощавый мужчина в кремовом костюме перекрыл Холлистеру путь к двери. Холлистер ощутил на плече паучью лапу Абуда, который смотрел на него сверху вниз, но доброжелательно.
— Мотивы у вас, мистер Холлистер, правильные. — Абуд кивнул в сторону человека в кремовом костюме. — Прежде чем я передам вас в руки капитана Моаи, позвольте мне сказать, что нас не интересуют ваши контакты или методы. Скоро у вас появится наш агент. Передадите материал ему в любом выбранном вами месте за пределами наших границ. Желаю вам удачи! — Абуд выпустил плечо Холлистера и отступил, протянув руку. Холлистер быстро встал, чувствуя облегчение, и принял рукопожатие Абуда.
— А сейчас, — сказал Абуд, провожая Холлистера до двери, — после вашего утомительного путешествия вы, без сомнения, с удовольствием отдохнете. Завтра капитан Моаи совершит с вами поездку по стране, которая, надеюсь, восхитит вас.
Он смерил Холлистера желтыми глазами.
— Ставка очень велика, мистер Холлистер. Мы знаем, что вы нас не подведете.
Глава вторая
Глянцевитое суперскоростное шоссе, проложенное от аэропорта до города, было явно единственной мощеной дорогой этой страны. Вскоре после выезда из Масабары капитан Моаи свернул на север. Подвергнув Холлистера двадцатиминутному отбиванию почек, он остановил свой “лэндровер” посреди неопределенной глуши, засыпанной красной пылью.
Единственная возвышенность портила почти совершенную в своей монотонности равнину: огромная круглая бетонная платформа. “Лэндровер” припарковался в нескольких ярдах от нее. Перископная мачта с окуляром каждые двадцать секунд поворачивалась на полные триста шестьдесят градусов, держа под постоянным и пристальным телевизионным наблюдением все подступы к платформе. Четверо часовых, вооруженных автоматами, патрулировали по периметру. Это была крыша первой атомной электростанции в экваториальном регионе континента.
В своем кабинете, затерянном в подземном лабиринте электростанции, доктор Отто Циммерман сделал паузу посреди лекции, чтобы закурить свежую сигарету от тлеющего конца другой. Он уронил дымящийся окурок в пепельницу, не потрудившись затушить его. Сложения он был незначительного — просто малорослый. Зубы и пальцы пожелтели от никотина, щеки ввалились. Годы жизни под землей наградили его трупной бледностью. Но глаза его пылали фанатичным огнем. Кометный хвост сигаретного пепла начинался между пальцами, тянулся по рубашке, когда он проводил рукой по чертежам на стенах, скромно предрекая этому реактору честь “в один прекрасный день дать электроэнергию, накормить и напоить всю сельскохозяйственную зону”.
“Он не позаботился отметить, — подумал Холлистер, — что во всей этой зоне на целые мили нечего электрифицировать, поливать или питать”.
Капитан Моаи, сидя в кресле для посетителей, следил за тем, какое впечатление все это производит на иностранца.