– Полегче, сожжешь мне лицо, – тихо сказал я небритому, когда он подсвечивал мне калитку нужного дома.
Небритый только еще разок ткнул меня пистолетом в ребро. В обнимку, как вальсирующая пара, мы дотолкались до избы, возле которой долго ждали, пока откроет хозяйка.
– Сичас, сичас! – проговорила старушка, без вопросов убирая засов. Небритый бросил на меня взгляд: раз хозяйка не уточняет, значит, кого-то ждет.
– Мы к начальнику, бабушка, – шепотом сказал я и быстро развернул ее обратно в сени прежде, чем, заспанная, она смогла пробубнеть, что никакого начальника, конечно, в доме нет. В потемках сеней, на секунду освещенных небритым, показались знакомые по квартире Брандта говяжие бока, развешенные на балках у потолка.
Когда небритый, рассекая темноту дома спичками, сам понял, что Яновича нет, он захрипел:
– Где же он?
– Да не уйдет, помоги чемодан отыскать.
Я как мог деловито направился в закуток кухни.
– Куда? – небритый опять ткнул меня пистолетом.
– С обеда не ел.
Я стал шариться в темноте, на ощупь выбирая между ломтем хлеба, деревянной, в чем-то перемазанной ложкой, промасленным гладким углом доски, чугунком и, наконец, чуть даже порезавшим мне палец бесхозным ножом. Из-за печи донесся шорох, что-то стукнуло об пол. Я левой рукой оторвал кусок хлеба и сунул в рот.
– Нашел, – проговорил, все стоя со своей ненаглядной спичкой в руке, небритый.
Он действительно нашел чемодан. Я даже удивился – я-то этот чемодан просто от безысходности придумал. Небритый на секунду перевел на меня взгляд, и его глаза за секунду из удивленных стали испуганными. Недогоревшая спичка выпала из руки, которой он попытался выхватить из кармана пистолет. Я быстро ударил его несколько раз ножом куда-то в центр тела. Он ахнул, всхлипнул, в последний раз нож ушел глубоко в плоть. Я что было сил ударил небритого кулаком по голове, и он повалился в черноту на чемодан. Я присел, нашупал горло и прижал острие ножа к поросшей твердым черным волосом впадинке. Прожевал хлеб, облизал губы.
– Хозяйка! А ты не шевелись.
Я взял из кармана небритого пружинный нож с закрытым лезвием, пистолет и следом еще один пистолет, который он забрал у кого-то из убитых подручных. Я обшлепал все его тело, но больше ничего не нашел. Небритый лежал смирно и обеими руками напряженно держался за бок.
– Оу, милый?
– Свет у вас где?
Старушка со свечой подошла к лампе и запалила ее.
– Порезались в темноте, хозяйка.
Небритый сосредоточенно разорвал рубаху, которую подала ему старушка, и тщательно перевязал себя. На повязке скоро выступило густое красное пятно, но дальше расти не стало. Я взял себе оставшийся хлеб, чтобы было чего в дороге пожевать.
– Бери чемодан и давай.
В сенях бродила проснувшаяся, видно, от нашего шума курица. За стенкой уже мээкала коза. Хозяйка заперла за нами и, надо полагать, легла спать.
Я аккуратно притворил изнутри дверь и быстро включил в амбаре свет. Стены, пол, потолок, двери, столы, стулья – все было видно. Довольно четко и в деталях. Небритого было видно так хорошо, будто я рассматривал свое отражение в зеркале. Обычная русская морда. Иванов, Петров, Курицын, черт разберешь. От удовольствия я расплылся в улыбке.
– Ну и что ты сделаешь? Доказательств, что я был с поляками, у тебя нет. Если станут разбираться, так я скорее герой, перебил весь отряд.
После всех мытарств слушать человеческую речь, имея в руках заряженный пистолет, было приятно, как есть конфету. Я помахал небритому на стол у дальней стены, а себе стул поставил сбоку от входа, чтобы одинаково хорошо видеть и дверь, и небритого.
– Будешь сидеть спокойно, растоплю печку.
Он ничего не ответил. Я по одному принес в печку дров из-за алтаря, вырвал пару листов из учебника по советской и истории и растопил. Уселся в углу. Оглядел старое, но вполне дееспособное и хорошо смазанное оружие небритого. Выщелкал из обоймы все патроны, кроме одного, и спрятал пистолет в карман. Пистолет поляка я снял с предохранителя – он тоже был исправен и заряжен.
– Ну другое дело совсем.
Небритый уже не так уверенно все что-то говорил. Я на все кивал. Моя голова болела с интенсивностью передающего помехи радио. Постепенно он угомонился. Видимо, злоба наконец стала проходить и сменилась страшной усталостью.
– Не переживай так, дядя. Просто посидим тут с тобой до утра. Можешь покемарить пока, я посторожу, – сказал я.