— Мурат, мать едет!.. Мурат, прячься!
Если бы не это, месяц, проведенный в лагере, был бы для Мурата сплошным праздником. Живописная природа, чистый, ароматный воздух, игры, походы, а главное — свобода. Мурата словно подменили: столько в нем оказалось сил, бодрости и жизни; отец с матерью нарадоваться не могли, глядя на цветущее лицо мальчика.
— Милый ты мой! Ягненочек ты мой серый! — говорила в восторге Улжан, прижимая к себе сына. Про себя она думала о том, что лагерь действительно пошел ему на пользу, но вслух сказать побоялась: как бы не сглазить!
На следующее утро Улжан проснулась от какого-то подозрительного шума под окном.
Она осторожно выглянула на улицу... и увидела сына, который топтался возле дома. Будто и бежал он, но с места не двигался.
— Батюшки, что это?! — удивленно вскрикнула Улжан.
Мурат, не замечая матери, перестал топтаться, вытянул руки вверх, опустил. Опять поднял, опять опустил. Но на этом он не успокоился: уперся руками в бока и начал приседать, приседать, приседать...
Проделки сына и удивили, и заинтересовали Улжан. Она нацепила на ноги стоящие у порога кебис[14], вышла во двор.
— Муратжан, что это ты делаешь? — спросила она.
— Физзарядку...
— Как ты сказал?
— Это очень полезно для здоровья. Человек закаляется и не болеет.
— Думаешь, от этого зависит заболеть или не заболеть?
— Ну вот посмотрите...
Улжан пошла накрывать на стол, а Мурат, прихватив полотенце, мыло и зубной порошок, снова выбежал во двор.
После утреннего обхода колхозных садов Батырбай возвращался домой завтракать и вдруг увидел сына, который плескался за домом в арыке. Мурат был в одних трусах, а в арыке текла чистая горная холодная вода.
— Муратжан, что ты делаешь?! — вскричал Батырбай.
— Я закаляюсь, жаке[15].
— Ну и ну! Хороша закалка! У тебя же опять начнутся колики! Брось ребячество! Да разве можно утром умываться такой холодной водой?
— Конечно, можно, — ответил Мурат весело. — Мы в лагере всегда по утрам купались. В горной речке, жаке. Ничего не случится! Я привык!
IV
Однажды, когда Мурат рассматривал последний номер журнала «Пионер», к нему зашел Шаир.
— Послушай, Мурат, — сказал он, хитро улыбаясь и помахивая рогаткой с длинной резинкой. — Знаешь, кто теперь у нас физкультуру будет преподавать?
— Кто?
— Николай Трофимович!
— Какой Николай Трофимович?
— Как какой? Забыл? Наш Николай Трофимович, старшина с заставы. Он закончил военную службу и остался здесь...
— Да ну? — просиял Мурат. — А где он?
— Я его около школы видел.
Их школа находилась на высоком холме в западной части аула и видна была издалека. До начала учебного года оставались считанные дни, и рабочие спешили закончить ремонт. Когда Мурат и Шаир прибежали сюда, настал час обеденного перерыва. Все разошлись, только отставной старшина Николай Трофимович ходил по полянке недалеко от школы. Он вбивал какие-то колышки, меряя землю рулеткой, и что-то записывал в маленькой записной книжечке. У Николая Трофимовича — открытое лицо, дышащее здоровьем, широкие плечи, крепкая, сильная шея. Вчера еще он был старшиной — солдатом, воином, пограничником. А сегодня он — самый простой и самый мирный на свете человек — учитель.
Мурат и Шаир издали наблюдали за ним.
Николай Трофимович заметил их, подозвал к себе.
— Откуда, ребята? Из этой школы? — спросил он, кивая на здание семилетки.
— Да, Николай Трофимович... Мы здесь учимся.
— Ого! Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросил, улыбаясь, Николай Трофимович.
— Знаем! — многозначительно ответил Шаир. — Мы всех здешних пограничников знаем!
— Ишь ты! — покачал головой Николай Трофимович. — А в каком вы классе учитесь?
— Четвертый закончили...
— Та-ак. А физкультуру любите? Спорт любите?
— Любим! — проговорил Мурат, приближаясь. — Только нас никто не учил, — с искренним сожалением добавил он.
— Не учил, говоришь? Это, конечно, никуда не годится. ...Ну, а сами-то вы хотите учиться?
— Конечно! Хотим! — вскрикнули ребята в один голос.
— Очень хорошо, — кивнул им довольный Николай Трофимович. — Раз есть ученики, будет и учитель...
Ребята переглянулись.
— Николай Трофимович, — решился спросить Мурат, — правду говорят, что вы у нас учителем будете?
— Может быть, и буду.
— По физкультуре? Да? — допытывался Мурат.
— И это возможно.
— Вот здорово! — искренне обрадовался Мурат. Глаза его неотрывно, и восторженно смотрели на отставного старшину.
* * *