«Каждый здесь — желанный гость, каждый здесь — хозяин!» Это приглашение, написанное на клочке бумаги, по углам которой были нарисованы какие-то диковинные фигуры не то зверей, не то птиц, висело у входа в мансарду дядюшки Франсуа Гийу.
Внимание каждого, кто приходил сюда в первый раз, неизменно привлекал написанный акварелью портрет хозяина мансарды, висевший на противоположной от входа стене. Сходство с оригиналом поражало, никто не мог и заподозрить, что портрет нарисован был не профессионалом. Художница — дочь Бабетты и Жака Менье — Люсиль, сделавшая портрет всего за три сеанса, должна была хорошо знать дядюшку Франсуа, чтобы передать всё самое характерное в его лице: добрые голубые глаза с чуть наивным выражением, безвольный рот с слегка опущенными углами, бесконечное добродушие и жизнелюбие, которым веяло от всего его облика.
Мансарда, или попросту чердак, который Франсуа занимал со своей семьёй, несмотря на скромность обстановки, казалось, обладал какой-то особой притягательной силой. Когда-то здесь жил художник, и на память о нём остались размалёванными стены помещения. Денег на холст и на приобретение палитры у художника не было, и он пробовал краски, а иной раз и смешивал их прямо на стене. А порой писал на стенах и картины. Были здесь и не сто́ящие внимания наброски, но были и вполне законченные. Эта яркая живопись украшала скромное жилище Франсуа.
Вся меблировка состояла из стола со множеством стульев и табуреток, кушетки, обитой кретоном, низенькой кровати и пузатой железной печи с коленчатой трубой. Да ещё верстака, на котором Франсуа выполнял несложные столярные работы. На кровати спал Франсуа, на лежанке — его сын Ксавье, студент Политехнической школы.
На полочке, прибитой к стене, были аккуратно расставлены книги. С одной стороны — учебники Ксавье, с другой — книги дядюшки Франсуа. А так как интересы и вкусы у обоих были разные, то здесь можно было найти наряду с «Математическими принципами» Ньютона воспоминания о Наполеоне и о взятии Бастилии.
К чердаку примыкала ещё узенькая комнатушка, отделённая от него плотной занавеской. Это было обиталище четырнадцатилетней дочери Франсуа — Катрин. Хотя семья и была бедна, девочка украсила свой уголок тюлевыми занавесками, вышитыми салфеточками и цветами, — она была большой их любительницей. С другой стороны чердака прилепилась маленькая кухонька, которая также была владением Катрин.
Кто только не навещал чердак дядюшки Франсуа! Здесь можно было встретить и приятелей Ксавье, и сверстников и друзей самого Франсуа. Завсегдатаи мансарды приводили сюда своих друзей, а не то и друзей своих друзей. Но больше всего посещать чердак любили студенты и все те молодые люди, у которых были большие надежды на будущее, а пока… тощий кошелёк и пустой желудок.
Немалой приманкой для молодёжи была возможность послушать трёх друзей: Жака Менье, Франсуа Гийу и Жюльена Клерана. Их воспоминания казались неисчерпаемыми. Ведь двое из них — Франсуа и Клеран — были участниками наполеоновских походов, а Жак — событий 14 июля 1789 года! Чего только они не видели собственными глазами! Все трое пережили немало на своём веку и могли о многом рассказать.
К дядюшке охотно приходили за разного рода советами и даже помощью. Это было неудивительно. Все в квартале знали, что, случись беда, уж кто не откажет в помощи, так это он.
Лишившись ноги во время наполеоновской кампании и обречённый на жалкую участь инвалида, Франсуа недолго оставался без дела. Друзья помогли ему приобрести верстак, и он выполнял дома нехитрые столярные работы. Его сестра, вдова богатого виноградаря из Бургундии, пожелавшая дать образование своему племяннику, завещала Ксавье часть наследства. Он получал его ежемесячно равными долями. Но в завещании тётушка поставила условием, чтобы Ксавье непременно учился в Политехнической школе, так как её сын, умерший молодым, был студентом именно этого учебного заведения. Получаемое от тётушки содержание давало Ксавье возможность учиться, покупать нужные книги и поддерживать свой скромный гардероб. Политехническая школа выпускала как военных, так и гражданских инженеров, но была военизирована, а Ксавье совсем не влекло то, что было связано с военным делом. Его больше интересовало устройство различных станков. Несмотря на то что лекции отнимали у Ксавье много времени, он не отказывался от случайных работ, чтобы помогать отцу.
Вечерами, когда дядюшка Франсуа складывал свой несложный столярный инструмент, провозглашая: «На сегодня довольно!» — к нему сходились все те, кому не по средствам было посещать кабачок. Какой бы дешёвый он ни был, хочешь не хочешь, там надо раскошелиться на стаканчик-другой вина. Дядюшка же Франсуа сам был беден и не мог ничем угощать своих званых и незваных гостей. А если у кого-нибудь оказывался лишний франк, он по доброй воле покупал бутылочку лёгкого вина и охотно распивал её в обществе дядюшки Франсуа и его друзей, нимало не стесняясь тем, что угощения не хватает на всю компанию. Разве дело здесь было в угощении!