- Ты совсем болен, - говорит Эйр, и голос ее звучит ласково.
Я мотаю головой.
- Я - чудовище.
- Конечно, - улыбается Эйр, - я знаю. Но ты чудовище, которое очень, очень заболело, вот и все. Будем тебя лечить.
- Это не лечится... - шепчу я, ведь я точно это знаю. Хотя где-то там, на кончиках когтей, крутится еле ощутимой щекоткой надежда: а вдруг Эйр права?..
- Лечится, лечится, - говорит она уверенно. И берет меня за шкирку, без всякой жалости. Я ничего не могу с собой сделать - я шиплю, пытаюсь царапаться и кусаться, оглядываюсь на аленький лепесток - висит... И снова пытаюсь вывернуться. Но Эйр ничто не пробирает - она не боится меня, совсем.
Никто так не поступает.
А Красавица точно знает, что делает. Откуда?..
- Аленький цветочек... - вою я. - Его больше нет.
- Есть, - возражает Эйр. - Как ты не видишь?
Она по-прежнему крепко держит меня в воздухе, и я поражаюсь силе ее рук. Неприятно поражаюсь. Хотел бы я сейчас вырваться, укусить, выброситься в окно, взлететь к звездам и расплющиться от невесомости... И именно из-за Эйр Шато-Гренуи...
Красавица резко прижимает меня к животу, разжимает мои сцепленные зубы (ножом, наверное... откуда у нее нож?..) и вливает в пасть все содержимое голубой бутылочки. Капли Вечности. Они холодные, как снег в морозный день, и вдруг останавливают всю бурю внутри, а потом внезапно исчезают, оставляя привкус садовой мяты и измотанности до предела... Я больше не могу махать лапами и сопротивляться. Не хочу.
Эйр кладет меня на мой любимый коврик у огня и поглаживает по спине, напевая свою колыбельную себе под нос. Но этого мне достаточно. Я всхлипываю, и слезы одна за другой катятся из глаз, и ничего я с тем не могу сделать - как круглые прозрачные горошины, и душная боль с рычанием сменяется абсолютной распластанностью - я вижу, как под колпаком на стебле уже два лепестка. Три...
Я был неправ. И это, действительно, только болезнь. Я реву, как последний слабак.
Красавица не говорит ничего. Она поет и гладит меня по спине. И становится так... спокойно и тихо, что я начинаю верить, что снова улыбнусь.
Под колпаком появляется еще один лепесток.
Я не уничтожу ее. Мечты Эйр убить невозможно - она слишком верит в них, и они хранят ее.
Еще один лепесток на стебле.
И граф придет. Я не спрячусь, и он любовно взлохматит ладонью мою шерсть.
Он уже похож на цветок.
Может быть, даже заглянет кто-то еще, узрит меня и все равно решит остаться. С Эйр и мной, ну, а мы будем вместе всегда...
Колпак лопается на тысячу осколков, и звук от этого, как от смеха Красавицы, а по воздуху разносится серебристо-разноцветное сияние.
- Отсидимся в башне, - шепчет Эйр. - Мы не можем выйти на тропу Жизни, Капли Вечности нужно собрать заново.
И устраивается в кресле вязать. А я засыпаю. Наверное, снова буду храпеть, но это меня больше совершенно не волнует.
Когда я проснусь, она уговорит меня выпить желтую микстуру Незамерзающего Тепла, мы задержимся в башне еще на какое-то время, звездная ночь наполнит синюю бутылочку, и я вернусь в простой облик домашнего питомца...
...
Пока дорога вьется впереди, ни одна история не окончена.
КЧ 6. Ее величество Жизнь шутит
Самая сумасбродная из всех любовей Эйр Шато-Гренуи - ее величество Жизнь. Капризная чаровница, смертельный враг всех живущих... смешно звучит, правда? Что ж, справедливости ради скажем, что и ласковым другом оборачиваться Жизнь тоже умеет и любит. Дело в том, что у Жизни нет к людям чувств: они - просто путники, которым положено подбрасывать испытания, переворачивать стрелки на дорожных указателях, заплетать дороги в косы, ставить все с ног на голову и подвергать сомнению самые очевидные вещи, заставлять людей шататься и падать, в отчаянный момент протягивать руку помощи, а затем ее отдергивать, едва коснувшись пальцев... Жизнь скрывается в пещерах и экспериментирует с зельями в котле. Капли Вечности, Незамерзающее Тепло, Насмешливая Вежливость, даже Котовая Шкурка - откуда они, думаете, у Эйр?
Именно. Это все из котла Жизни. В награду за любовь ли, за подвиги ли, за победы ли.
А, может, это просто те рецепты, которые Эйр тайно переписала, пробравшись в берлогу ее величества.
В любом случае, теперь она знает то, что ей необходимо. И знает Жизнь не так уж и плохо. Жизнь ее тоже знает. Немного. Что она существует, хотя бы. И собирается существовать гораздо дольше, чем получится.