Она упала, моля о пощаде, но он лишь закрыл ставни. Она знала - больше она не придет в дом солнца. Мы дотащились до Уютни и Жизнь оборвалась в который раз.
Из-за меня Эйр теряет все. Но возненавидеть меня она не в силах. Только запирать покрепче.
ЧВЛ 18. НЕМНОГО О ГЕРЦОГИНЕ ДЕ ПТИ
Когда-то герцогини де Пти на Чердаке не было. Была Девчонка Катель, которой случалось дерзить, быть может, посерьезней, чем теперь. Была Ринуччо, которая плакала почаще, но знала - придет утешение и она будет смеяться. Был Хроник Кей, который столь же озадаченно потирал ухо под очковой дужкой, как и теперь, да вот улыбался чаще и все по-детски. Даже леди Кэтрин - она существовала с времен незапамятных. Не столь строгая и седая, еще не с тысячей пуговок под подбородком, молодая и совсем чуточку ветреная. Хотя - неизбежно возвращающаяся к занудству при каждом удобном случае.
Они были. А герцогини де Пти - не было.
Герцогиня пришла, когда Чердак был развален молнией, разбит наголо, лежал в руинах, когда леди Кэтрин подхватила астму, а "детишки" пытались выжить, кто как умел, да никак не могли.
Она пришла в алом шикарном платье, с улыбкой на рябиновых устах, и каждый локон, который выбивался из ее прически, казалось, так и должен был себя вести. Она пришла и сказала: "Мы справимся".
Герцогиня де Пти не унывала. Она знала - ей нельзя. Если и она опустит руки, то кто будет сражаться за Чердак? Кто скажет, что молния - это пустяк, и занозы в свежевытесанных балках - не беда? Кто еще уверит остальных, что о эта шаткая крыша - безопасна, пусть это и чистой воды обман? Что она будет стоять на страже Чердака и никто, совершенно никто больше в этой жизни не сможет их обидеть, как бы ни старался? Что они выдержат все это, что у леди Кэтрин всегда будут чернила, а у Хроника Кей - блокноты, что Ринуччо и Девчонка всегда будут засыпать в своих кроватках, укрытые до подбородка одеялами?..
Что все и ничто будет - как раньше?
Она, герцогиня де Пти.
Поэтому, когда она гуляет вдоль ночной набережной, придерживая подол из сотни юбок и любуясь венецианскими огнями из-под маски, местные герцоги не могут ни на что надеяться.
Поэтому она играет в бридж и пьет виски с ними на равных под ненавязчивые звуки блюза, летит к победе, пока не становится объектом травли, над которой лишь смеется и подкидывает тузов в ответ. Пусть герцогиня не выиграет, но герцоги знают: как соперника ее недооценивать нельзя.
Ее называют занозой, кокеткой, феминисткой, мошенницей, авантюристкой. Говорят, что у нее "тот еще характер".
Поэтому у нее на дне сердца шевелятся иногда морозные клубки. Они не устают нашептывать жестокую правду: ЕЕ никто не придет спасти.
Но она не имеет права отступать. Однажды она пришла защищать Чердак, и никто не смеет судить ее. В этом ее предназначение.
Она всегда будет в алом платье, шикарна, неуязвима, плечи открыты чуть больше, чем позволят приличия. Потому что она - защитник этого дома.
КЧ 19. Она бы хотела
- Знаешь, Чудик, я бы хотела... - Эйр сидела на кровати, разметав волосы по плечам между спиной и стеной, мечтательно закатив глаза, в свете последней вечерней лампы и смотрела в постер с кем-то, кто вполне мог бы быть Девчонкой Катель. - Я бы так хотела иногда, чтобы вы не растворялись.
Глупая, думает, что, если мы притихли, то легко растворимся в небытии. Я ударил хвостом по полу. Деревянному полу. Мы нашли пристанище в каком-то странном до боли доме с кучей людей. Где за закрытой дверью вечно что-то происходит.
- Я становлюсь человеком-черной дырой, - покачала она головой. - Совершенно ничего не чувствую. В Секретном Саду действительно остались только поломанные стулья... И я не знаю, что делать, чтобы он снова ожил, чтобы в нем звенел смех и плач, чтобы...
Она вздохнула.
- Ах, как бы я хотела.
И слепо посмотрела сквозь меня.
- Не теряй себя,- прошелестел я. Но она не услышала - ожидаемо.
- Она не сумеет, - заверил меня призрак дыма над несуществующим камином. - Она вернется.
А леди Кэтрин деловито разложила юбку, усаживаясь на свой стул на миниатюрном Чердаке. Она станет заполнять гроссбух, и ничто на свете ее не отвлечет от данного занятия.
А потом я нашел письмо.
"Чудик, прости. Я больше не смогу. Нет, дело не в существовать, улыбаться и все такое. Даже радоваться почти по-настоящему можно, но... я устала верить, что мы сможем дышать полной грудью, встречать каждый день не потому, что он пришел, а потому, что ждали и не могли дождаться. Как хорошо было время, когда это было еще возможно. Но теперь... пора принять реальность, попрощаться с этими годами секретных склянок Вечности, Тепла и прочего и идти вперед. Одной.