На третий день диеты Оксана заподозрила неладное. Из неё вышло даже больше, нежели на утро после пирушки. Так быть не могло. Девушка ничего не ела двое суток и начинала испытывать слабость. В этой слабости желудок уже не болел, а гудел сонным, уставшим телом. В туалет ходить было просто нечем. 'Наверное, это шлаки выходят', – подумала Оксана.
В четверг всё повторилось. Оксана долго не могла поверить в случившееся. Может, она лунатик и ночью ходит на кухню? Но из холодильника ничего не пропало. Или дело в этих странных витаминах? Вдруг они заставляют организм перерабатывать сам себя? Оксана не пошла на учёбу и снова пила только воду. Витамины были задвинуты в сервант, для верности закрытый на ключ. Дверцу холодильника Оксана заклеила скотчем. Девушка ложилась спать с чувством неясной тревоги.
Утро понесло её в уборную. Оксана не ела уже пятые сутки, но соображала вполне здраво. Значит, дело в воде. Оксана знала, что жидкости, скажем, пиво, вполне перерабатываются в нечто вещественное... может у неё также с водой? Ну, какие-нибудь уникальные химические реакции? Должно же в ней быть что-то уникальное.
В пятницу Оксана ничего не пила и не вставала с постели. Слабость, переросшая в бессилие, подтверждала честность говения.
Проснулась Оксана отяжелевшая. В санузле повторились события прошедших дней. Оксана рассматривала похудевшую фигуру, но ввалившийся живот не радовал. Получается, для испражнений совсем необязательно есть? Муть, выходящая из причинного места, берётся не из еды, а из самого человека? Пища – это просто прикрытие? Но в чём тогда связь? Чем человек неприятнее, злей, тем больше в нём нечистот? Так что ли? И что питаться мы вынуждены не для того, чтобы существовать, а для того, чтобы скрывать эту постыдную тайну?
В дверь позвонили. Затем ещё и ещё. Оксана оделась и вышла в коридор. Посмотрев в глазок, девушка увидела двоих мужчин в белых халатах.
– Кто там? – на всякий случай спросила Оксана.
– Доктор приехал, – ответили ей.
– Но я никого не вызывала.
За дверью засмеялись.</p>
<p>
IX</p>
<p>
Пётр заранее выключил телефон и уже несколько минут сидел, ожидая, когда успокоится зал. Тот волновался, обсуждая премьеру. Петру нравилась прелюдия зрелища. Спектакль будет плохим или хорошим, но вот зрители, рассевшиеся в его ожидании, всегда будут разными. Мимо пронеслась пышная дама в взбитом зелёном платье. Из декольте торчали розовые полукружия сосков. Женщине было хорошо и нестыдно. Рядом с красоткой скучал богатый делец, делающий вид, что он очень богатый. Театральная студентка косилась на толпу, не понимающую божественной силы лицедейства.
Это и было настоящее, живое представление. Там, на сцене, люди талантливо или не очень отыгрывают сценарий. В зале люди изображали сами себя, играли, не задумываясь о том, что играют – было смешно, когда делец вскидывал руку, чтобы посветить дорогими часами. Смешна была студентка, хмыкающая на толпу. Пётр ходил в театр ради этого краткого представления, ради той предпоказной суеты, которая была так притворна и так естественна.
Из динамиков раздался вкрадчивый, хорошо поставленный голос:
– Дорогие гости, пожалуйста, не нарушайте восприятие спектакля. Просим вас выключить мобильные телефоны.
Амфитеатр озарился голубыми огнями. Люди спешили прикоснуться к жизни, и у некоторых эта тяга была столь сильна, что огоньки застыли, согревая ладони.
– Пожалуйста, не нарушайте восприятие спектакля, – повторился призыв.
Студенточка заозиралась. Богач снова дёрнул рукой. По его прикидкам представление уже должно было начаться. Телефоны в зале потухли.
– Просим вас не нарушать восприятие спектакля!
Голос плохо скрывал раздражение. Пётр оглянулся – может там что? С яруса на него смотрели недовольные зрители.
– Молодой человек, я бы вас попросила, – ухоженная старушка тронула Петра за рукав.
– Простите, не понял...
– Ах, вы серьёзно? Непоротое поколение!
Голос, наполнивший помещение, был грозен и твёрд:
– Пожалуйста! Не нарушайте восприятие спектакля!
Зал пришёл в движение. Люди ворочались, не понимая, что происходит, затем ловили взгляды, устремлённые на Петра, и, присоединяясь к ним, вливались в осуждающий поток. Молодой человек не знал куда деть себя. Он ведь ничего не нарушил. Сидел тихо, не шелохнувшись. Первым выключил телефон. За ним не было вины, и Пётр принял расслабленную позу, тайно моля о начале спектакля.
– Он ещё развалился! – деланно воскликнула старушка, – Каков нахал!
Даже та полная дама в зелёных кружевах презрительно уставилась на Петра. Студенточка поднесла к глазам бинокль и нахмурилась. Бизнесмен громко отхаркнулся. Иногда кто-нибудь перешёптывался, но на звук тут же шикали. Пётр смог высидеть несколько минут, а потом подскочил и стал пробираться к выходу. Ему вежливо уступали дорогу.
Как только Пётр вышел из зала, двери захлопнулись, и началось представление. Постояв немного и придя в себя, Пётр решил, что это какая-то шутка. Наверное, он стал участником розыгрыша, а в зале сидели настоящие актёры. Пётр повернулся на каблуках и подошёл к дверям. Капельдинер учтиво остановил его:
– Простите, все места на сегодня заняты.
Пётр недоумённо посмотрел на служащего. Это и вправду был капельдинер.</p>
<p>
X</p>