На полу валялись кости — разрозненные фрагменты человеческого скелета… да пожалуй, не единственного. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядел в стороне череп, потом еще… и еще… «О-хо-хо-хо…» — донеслось из мрака. Кто слышал, как воют слепые собаки, никогда уже не спутает их голос ни с чем! Я был бы рад ошибиться, но вой подхватил другой пес, а за ним и третий.
— Что это? — тревожным шепотом спросил дядя Сережа.
Я набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и только потом объяснил, что это. Многословно, подробно, в деталях и красках, со всякими эпитетами. Святые мутанты, я, кажется, объяснял минут пять и ни разу не повторился.
— Ты б не так шибко ругался, что ли… — протянул родич слегка растерянно. — По-человечески разве сказать не можешь?
— По-человечески… по-человечески этого и не скажешь. Это, дядя Сережа, Зона.
Зона глядела на меня из темноты подземелий. Зона дышала на меня, я чувствовал ее дух, это она заставляла меня нервничать, я ощущал ее не зрением и не слухом, а тем самым шестым чувством, которое отличает сталкера от приличного человека. Чем ниже и дальше мы забирались в ремжелдоровские бомбоубежища, тем сильнее делалось чувство Зоны.
И что теперь делать? На выходе — вооруженные бандиты, а где-то впереди… Что там? Возможно, пленники, а может быть, и разгадка всех секретов этого подземелья. Меня очень вдохновляла беспечность, с какой держались бандюки — будто не из Зоны выходят на поверхность. Может, там ничего опасного?
He раздумывая больше, я двинул по галерее. Осторожненько, стараясь не наступить на кости, в живописном беспорядке разбросанные по полу. Так, наверное, Робинзон Крузо шагал по берегу, на котором пировали людоеды. Он знал о существовании дикарей теоретически и вдруг столкнулся со следами их присутствия там, где никак не ожидал. Вот и я так же — много чего знаю о Зоне, но совсем не ожидал наткнуться на ее приметы в бомбоубежище под мирным Кольчевском… А уж какие мысли ворочались в голове дяди — не берусь судить. Я велел ему держаться позади и не делать резких движений.
Коридор, по которому мы шагали, был довольно узкий, вправо и влево от него уходили ответвления. Путь скупо освещали редкие лампы, боковые проходы были погружены в темноту. Сделав дяде знак оставаться на месте, я на пробу сунулся в один. Сделал несколько шагов и замер в кромешной темноте. Впереди что-то смещалось и ворочалось, я различал живое дыхание, сопение довольно крупного существа, иногда — металлическое звяканье. Почему-то в голове возникла картина зоопарка — звери за решетками и стальными сетками…
— Сынок! — тихо позвал дядя. — Ты слышишь? Говорят впереди.
Я вернулся в центральный проход и прислушался. Вроде бы в самом деле различаю мужской голос. Мы с удвоенной осторожностью пошли по коридору. На самом деле отмахали-то совсем немного, метров двадцать с небольшим, но в подобных местах волнение может сыграть шутку с чувствами — мне уже начало казаться, что я иду по бесконечно длинному туннелю… Тишина здесь не была абсолютной — какие-то шорохи, скрипы и постукивания доносились из боковых проходов, и голоса впереди становились все отчетливее. А на полу то и дело попадались кости, приходилось шагать осторожно, чтоб не наступить, не наделать шума.
Наконец мы достигли ответвления, теперь стало понятно, что говорят справа. Это ответвление, в отличие от прежних, не было погружено в темноту — по стенам ползали отблески, будто в глубине прохода стоит человек с фонарем и медленно двигает им.
— Все, Хурылев, ты зарвался, — с одышкой сипел знакомый голос, — меня будут искать и найдут.
— Не найдут, — гудел со странными интонациями другой мужчина; он растягивал гласные, будто разговаривал с ленцой, неохотно. — До сих пор никого не нашли, сколько вас здесь уже побывало.
— Те пропали как бы случайно — солдатики в самоволке, строители и вовсе на птичьих правах были, — с назойливой настойчивостью зудел одышливый, — а я здесь ради тебя. Делай выводы. Ну, Хурылев, я знаю, тебе трудно думать, у тебя вдалеке от Зоны ломка, но ты уж напрягись, сделай выводы наконец! Меня будут искать не вслепую, а именно здесь. Понимаешь? Именно на Ремжелдоре.
— Пусть ищут, — упрямо пробурчал низкий голос. — А если найдут… ну что же, тем быстрей все произойдет. Бабах — и всё…