Удачно выбравшись из короткой вечерней пробки, Бронвин покосилась на документы и фотографии. То, что она сама читала в Интернете, то, что рассказывали постаревшие очевидцы и, наконец, то, о чём сообщал архив, наводило тоску. Сэмюель Питер Гордон был из людей, которым везёт в работе – везёт неслыханно, ослепляюще, шумно и ярко, но в личной жизни поджидает провал и катастрофа. Его первая жена и дочь утонули во время круиза где-то в Греции, вторая супруга, актриса, по слухам, часто меняла любовников – неизвестно, так это или нет, но развод последовал. Третья тоже ушла, не выдержав конкуренции с более сильной соперницей – работой. В публикациях его звали «Железный Сэм», иногда он сравнивался жёсткостью характера с любимым композитором – Гленном Миллером[74]. Начав как кинорежиссёр в молодости, позднее Гордон перешёл в бизнес, выкупил старый театр и, вложив деньги, реанимировал здание. Это с него пошла традиционная цветовая гамма – алый и бежевый, создающие ощущения праздничности. Сэм приложил руку к дизайну театра, к финансированию постановок и выбору репертуара – управление он неплохо совмещал с продюссированием нескольких кинолент, выходивших в разные годы. Точно стремился напомнить себе и миру, что обязан кинематографу и взлётами, и несчастьями.
Бронвин посмотрела на навигатор. После третьего брака Гордон больше не вступал в официальные отношения – лет за пятнадцать до смерти, а умер он в семьдесят четыре, завёл любовницу, опять актрису. Связь, однако, продлилась полтора года – можно подумать, женщины чувствовали невидимое несчастливое клеймо, словно отметившее их избранника. Или он сам начинал беспокоиться по этому поводу. Ни детей, ни нормальных родственников, ни терпимости в характере… Чем дольше детектив прорабатывала роль Александра в биографии Сэма, тем сильнее понимала, что она и случайна, и нет. Мог ли бывший владелец театра, вопреки утверждениям о самодурствах, разглядеть в молодом режиссёре достойного преемника? Мог ли он являться не чудаком, а дальновидной персоной? И может ли Дэниел Спаркс быть для Алекса тем, кем сам Алекс был для Сэма?
Говорят, история любит повторяться. Что, если обделённые наследники тоже просекли эту фишку?
Лечебница Ллойд-Розвуд находилась в тихом районе и мрачным экстерьером не отличалась. Напротив, в жаркое время года территории полагалось цвести и радовать взоры пациентов и навещавшей стороны. Доктор Барлоу, с которым предприимчивый Кент связался, был грузным мужчиной с повышенной деликатностью формулировок. Рукопожатие его, вопреки комплекции, было столь же деликатным.
- Мисс Тейлор? Да-да, я запомнил, вы звонили несколько раз, прося встречи… Дело в том, что состояние миссис Йорк не вполне соответствовало ожиданиям, и она вряд ли была бы вам полезна.
- А в целом наш разговор возможен? Или это опасно?
- Нет, что вы! – энергично возразил доктор. - Опасности нет: при всей тяжести случая, Мэри скорее отключается от внешнего мира, а не проявляет агрессию. Сегодня ещё более-менее, но здесь нельзя угадать или строить гипотезы…
Разговор потёк в плавном потоке терминов, часть которых мистер Барлоу, спохватываясь, переводил на нормальный язык. В данной клинике пациентка тоже навещалась, лечение оплачивали анонимно, особых трудностей не возникало. Бронвин, успевшая за время расследования составить примерную картину болезни, вспомнила работу в полиции и допросы людей с неустойчивой психикой. У Мэри дело было не в лекарствах, а в генах, ибо всё началось много лет назад. Максимум, что Руперт или Сэм могли предложить ей тогда – лёгкие антидепрессанты, и то по рецепту… Суммируя факты, Бронвин задалась одним, самым важным вопросом:
- Доктор Барлоу, это отклонение могло в какой-либо степени передаться потомству?
Ответ не понравился, но был ожидаем: да, могло. Снова прибегая к аккуратным формулировкам, врач пояснил, что генетика и психиатрия – вещи крайне запутанные и, притом, что вероятность не высчитать, определённые «сбои и нарушения» могут передаться по женской линии. Именно по женской, подчеркнул мистер Барлоу, мальчикам проблема вряд ли грозит.
- Впрочем, - тут же добавил он, - в моменты просветления Мэри порой тепло отзывается о детях. О том, какая у неё славная дочка и любящий сын, и как однажды они получат свою награду за доброту.
- Награду? - переспросила Бронвин. - Ах да, ясно… А что вы сами о её детях думаете? Вы наверняка встречались, когда они приезжали к матери с визитом.
Врач только вздохнул.
- Не уверен, что приезжали те, о ком вы говорите – двоих сразу никогда не было. И у нас не принято имена спрашивать, понимаете? «Родственники» - наиболее этично и удобно, не все хотят признавать, что бывают здесь, кто-то стыдится помогать открыто… Людей не стоит осуждать. К Мэри приезжали и приезжают бессистемно: от раза в неделю до раза в полгода.
Информация оказалась исчерпывающей, но не попытать счастья у самой пациентки Бронвин не могла. Постаревшая Мэри Йорк, отдалённо напоминающая давнее фото, обитала в комфортной и просторной палате. То ли сегодняшнее её «просветление» и впрямь обошлось без транквилизаторов, то ли дело было в настроении – короткими быстрыми фразами, прижимая руки к груди, женщина опять заговорила о детях. Об Исси, маминой любимице, всегда возглавлявшей игры и забавы, о шедшем у неё на поводу Брэдли. Больше всего – о театре, который никогда не давал покоя. Бронвин поняла, что место, приносящее другим радость и процветание, Йорков, видимо, сломало. И многочисленные «если», поставленные Эйбом за кофе, начинали стираться и терять условное наклонение…
…Всю следующую неделю по вечерам детектив торчала неподалёку от лечебницы, коря себя за глупость, но не в силах остановиться. Она не считала Исси идеальной послушной дочкой – скорее капризным ребёнком, чей эгоизм и своенравие взрастила материнская слабость. Возможно, сказался уход отца, возможно, виноват был излишне резкий Сэм Гордон или братская уступчивость. Или решение Александра взять её в долю, а не положить к ногам целый бизнес. Что бы ни повлияло, младшая Йорк прекрасно обошлась без актёрской школы – интуиция подсказывала Бронвин, что свою лучшую роль девушка играла в реальной жизни, манипулируя людьми.
- Манипулируя, отчасти, мной, - буркнула мисс Тейлор, глядя в окно автомобиля на огни лечебницы неподалёку.
Она упорно цеплялась за призрачное подобие ниточки, даром, что Мэри Йорк, по словам врача, навещалась бессистемно, и прятки возле Ллойд-Розвуд грозили только тратами на бензин, а никак не встречей с подозреваемой. Кент не задавал вопросов и методы не осуждал, а просто желал удачи – в мыслях крутилась настойчивая необходимость компенсировать его благие намерения и пригласить на коктейль в ответ, раз предыдущий не удался… Взглянув, напоследок, на линию маршрута, отпечатавшуюся в навигаторе, Бронвин медленно повернула ключ зажигания и поехала обратно в центр. А через десять минут на той же улице возник другой автомобиль – по традиции, из проката. Женщина, сидевшая за рулём, притормозила буквально на том же самом месте, с усталой задумчивостью посматривая на лечебницу.