«Я не приду к тебе сегодня, мама, - оправдывалась неслышно Исси, - я не хочу твоих расстройств и напоминаний о нашей «награде». И так давно знаю, что она мне достанется – весь театр будет наш с Брэдли. Но ты ещё не готова к победе, верно?»
На мысленный призыв никто не ответил. Исси опустила боковое стекло, провожая глазами несколько машин, выехавших с парковки. Она перепробовала мелкие и незначительные средства, работая журналистом и строча негативные рецензии на спектакли. Она натаскивала брата вывести что-нибудь из строя и испортить ход пьес, открыто предлагала покупку театра через подставных лиц. Десять чёртовых лет и множество визитов на сцену – по ночам, тайно, без препятствий и надзора… Она догадывалась, что её ищут – возможно, сегодня, прямо сейчас кто-то искал её. Александр слишком осторожен, чтобы полагаться на нерасторопную полицию, но ещё и слишком привязан к Дэну, чтобы не предпринять мер безопасности. Жаль, что мальчик выжил, но это судьба: видно, пора завязывать с мелкими «репетициями» и переключаться на главную цель. А Спаркс… да плевать, моральные страдания теперь уготованы ему.
В салон ворвался свежий вечерний ветер. Исси мечтательно смотрела на здание Ллойд-Розвуд, ставя себя на место Дэниела, и свою мать – на место Александра. Всё заслуженно, не так ли? Она знала, что в театре скоро премьера, что спектаклю, похоже, уготован успех, а его автору – новая порция славы. Прождав десять лет и желая когда-то стать актрисой, она чувствовала, что для удара не найти момента лучше.
- И эффектнее, - сказала самой себе женщина, впервые за вечер улыбаясь, - именно теперь, именно так… Всё должно получиться.
Примечание к части [74] Американский музыкант и руководитель одного из известнейших оркестров 1930-1940-х г.г.
Глава 15. Премьера
Этот день не подошёл внезапно, а был закономерным результатом долгой и упорной работы множества человек. Но всё равно стал неожиданным: чуть более тёплым, более ярким и, несомненно, запоминающимся.
Премьера «Леди Батлер»… Вот, кажется, мечты и начинали исполняться?
Предпремьерный показ неделей раньше, организованный для журналистов, как и пресс-конференция, прошёл гладко и скромно, но ещё до него Эрика осознала, что тянувшееся жвачкой время вдруг ускорило ход, стремительно исчезая куда-то. Последние штрихи в деталях безупречных костюмов начала века, последние осмотры декораций, проводимые Дэном с особой тщательностью. Последние взволнованные поглядывания на часы и проговаривание ответов на возможные вопросы интервью… Луиза эмоции дочери сполна разделяла – наверное, поэтому и отклонила предложение ехать на премьеру вместе:
- Я буду бояться и нервничать за каждый чих и стук на сцене, будто от моего страха что-то зависит, - с улыбкой сказала женщина, - нет, мамочек на важные мероприятия нельзя пускать. После премьеры – сколько угодно, сорвёмся вместе с бабушкой и прилетим, а сегодняшний день – только твой.
Эрике хотелось иного ответа, но настаивать она не собиралась, понимая мамину точку зрения.
- Тогда я после перезнакомлю тебя с «собратьями» в театре – уже не отвертишься! – шутливо пригрозила девушка. - Если только не опередят публикации в газетах…
- Обещаю не читать спойлеры, - подмигнула Луиза, - дотерплю до триумфа и встреч с твоим коллективом.
На том и порешили. Виктор, однако, был менее суеверен и в успехе, похоже, не сомневался. Отменив пару собраний в университете и поклявшись не докладывать Луизе, молодой человек уверил, что непременно приедет.
- Правда, - сразу заметил он, - только на спектакль и потихоньку. Не хочу, чтобы твой глазастый увидел во мне конкурента – вы слишком хорошо смотритесь на фотографиях.
Эрика благородство оценила и занялась приятными маленькими хлопотами, готовясь к мероприятию. Маникюр, влиявший на самодостаточность, сборы шёлкового клатча с металлической застёжкой, сборы дорожной сумки на ближайший уикенд… Мелли, подогнавшая салонный график под премьеру, так же намеревалась приехать. Показ был назначен на пятницу, за ним следовала афтерпати в «Гласс гэллери», с гостями, фотографами и музыкой. А ещё позже вечеринка перетекала в посиделки для тесной компании в Стрейт рут – Александр пригласил к себе домой узкий круг друзей и коллег: Дэна, Абрахама, Эрику и Николь Фокс.
Именно из-за Николь, кстати, возникла забавная заминка, когда начинающая актриса тремя днями ранее дозвонилась в Нью-Йорк и громким шёпотом стала выспрашивать, какое платье будет у мисс Рубинштейн, потому что ей самой не хочется глупых совпадений, и пока есть время договориться. Эрика, не раз видевшая одинаковые цвета и фасоны в таблоидах, призналась, что не считает их настолько значимыми, и что у неё всего два более-менее вечерних туалета – красный и чёрный. Без пяти минут Беатрис возразила, что, по мнению опытных коллег, похожие наряды – дурной тон, и добавила, что у неё в шкафу висит алое платье, почти того же оттенка, что и театральные кресла. Случайно вышло. Эрика легкомысленно пожала плечами, обещая спокойно надеть чёрное. Вряд ли бы её стали фотографировать больше актёров, правда? Тут она, разумеется, ошибалась – посещение спектакля новым драматургом не могло не заинтересовать СМИ, теперь проявлялся весь риск, на который пошёл Александр, открывающий для мира молодого автора. Но и волноваться теперь было поздно.
Вторая пьеса, по иронии судьбы, оказалась дописанной накануне вечером, в четверг. А в пятницу, немного поизощрявшись, Эрика сумела выбраться из редакции на пару часов раньше. После сегодняшней премьеры её увидят в совершенно новом свете, после долгожданной победы она, наконец, перестанет скрываться, отмалчиваться и вообще заниматься ерундовой конспирацией. Если, конечно, Локвуд не сделает неправильные выводы, не уволит или не заведёт повторную речь о переманивании сотрудника чужими изданиями… А, плевать – на ближайшее время Локвуд был не самым актуальным.
Один день отделял от успеха или позора.