* * *
- Алекс! Алекс, куда ты так рванул, подожди!
Громогласный счастливый вопль нагнал на ступеньках у выхода. Настолько внезапный, что студенты – будущие актёры и режиссёры – на мгновение замерли. А затем, как по команде, продолжили расходиться в разные стороны. Ещё секундой спустя на плечи опустились тяжёлые сильные руки – скорее даже шлёпнулись с размаху, и тот же голос довольно произнёс:
- Попался! Куда это ты бежал без меня, приятель?
За спиной обнаружился молодой человек с романтической чёлкой и упрямым героическим подбородком. Всегда сияющие глаза смотрели лукаво и дерзко, с насмешливым вызовом. Такими завидными качествами обладал только один человек среди его знакомых, как и неизменной гитарой на ремне.
- Прости, Эйб, - извинился Алекс перед другом, - из головы на занятиях всё вылетело. А что, собственно, не так?
Абрахам Дженнингс, студент последнего курса, округлил глаза и вздохнул с истинно театральной обречённостью.
- У нас планировалась вечеринка…
- Чёрт!
- Приятель моего приятеля заявил, что пора знакомиться с киномэтрами и набираться опыта общения.
- Угу…
- А я подумал то же самое о тебе и… Проклятье, Алекс, ты не разыскал меня ни вчера, ни сегодня, а через два часа нам надо быть на месте! Ты едешь?
Повторное «Чёрт!» эхом отдалось уже в мыслях.
- Эйб, я не умею столько гулять, - вкрадчиво признался Алекс, пропуская девушек, сбегающих по ступенькам, - я действительно забыл о сегодняшней вечеринке, зато позавчерашняя до сих пор не даёт покоя…
- Ерунда, - потянув друга за локоть, Абрахам первым стал спускаться с лестницы, - ты мне ещё спасибо скажешь когда-нибудь.
- За выпивку?
- За полезные знакомства! Тебя никто не заставляет пить – если на то пошло, позавчера ты всего лишь спор проиграл.
- И из-за него чуть не проспал утренний мастер-класс.
- Ой, не будь занудой. Сегодня мы явимся туда исключительно для пользы дела: потрепемся, поужинаем бесплатно, расскажем о своих планах… Я возьму Соню, ты девчонкам глазки построишь.
- Я не умею.
- Что? Ты – и не умеешь? – от неожиданности Абрахам остановился, круто развернувшись – гитара тут же огрела по боку. - Помяни моё слово, Алекс Гаррет – если мнение опытного пятикурсника и самого перспективного студента что-нибудь значит – ты умеешь. И, что бы там ни думали сейчас, однажды ты начнёшь сводить с ума своим коронным прищуром… вот-вот, этим самым! Господи, как только у тебя получается? Я так не умею!
Алекс смущённо покраснел.
- Сколько раз говорить – не знаю? Это ты у нас – по мимике спец, а я лишь рядом стою!
- Ну да, ну да…, - многозначительно захихикал Абрахам, поправляя гитару, - идём уже, несчастье моё неопытное. Ты же всё-таки не против приключений и организации профессионального будущего?
- Вот тебе за «неопытное», - Алекс аккуратно и ловко отвесил другу пинка, мстительно ухмыльнувшись, - а к приключениям, так и быть, веди!
Покорившийся судьбе, он шагнул следом за Эйбом. Препираясь и шутя, они миновали лестницу и покинули территорию учебного комплекса, где проходили занятия. Театральный институт с минимумом возможностей и кучей амбиций… Смешно сказать, при дефиците помещений приходилось арендовать площадки возле химической лаборатории – жалостливые учёные проявили широту души и разрешили креативить на территории несколько раз в неделю. Студенты воспринимали такое соседство по-разному: кто-то пугался, кто-то любопытствовал, а кто-то нещадно поносил театральный бюджет.
- Когда-нибудь и наш комплекс достроят, но мы к тому времени уже сами будем учить детишек, старина, - любил шутить Абрахам. Алекс полностью соглашался с другом – однако, нынешняя жизнь и перспективы позволяли закрыть глаза на неудобства.
Три года минуло с того дня, как тихоня Джеймс Роджерс прекратил своё символическое существование. Три года его место занимал некий Александр Гаррет – подающий надежды мальчик, с полуслова понимавший указания и рекомендации. Он регулярно посещал занятия в Современном Драматическом, не ленился ездить на практику в треклятую лабораторию и снимать узкую комнату в центре. Он носил длинные волосы, прикрывающие уши, и героичностью подбородка не уступал Абрахаму Дженнингсу, с которым судьба свела год назад. Будущий актёр сразу обратил внимание на нового знакомого, а потом стихийно перевёл того в разряд лучших друзей и всюду таскал с собой.
Почему «Александр Гаррет», кстати? На ум приходили далёкие сцены из детства и слова отца, хотевшего, вообще-то, назвать сына Алексом. Или дочку – Александрой. Мать настояла на Джеймсе, используя в качестве козыря свой характер, испортившийся на время беременности. Всё это, конечно, было не принципиально, но пустяк осел в памяти, с сотней других моментов и фактов, значимых и глупых. Была там и деревянная вывеска на стене, случайно зацепившая взгляд жарким летним днём. «Гаррет и сыновья. Юридическая компания». Видит Бог, Джимми Роджерс никогда не сложил бы два момента воедино, но только Джимми уже не было, верно? От него остались три параллельных шрама на сгибе локтя. А добровольное балансирование между прошлым и будущим требовалось озаглавить, чтобы окончательно вступить в другую жизнь.
Так, с минимальными эффектами и усилиями, родился новый человек – ещё незнакомый, непластичный, непонятный. Но само сочетание «Александр Гаррет»… Оно согревало и возвеличивало, будто в морозный день удалось укрыться мягким пледом и нахлобучить изысканную корону на голову. Джимми «примерил» Алекса, понимая, что эту личность надо учиться носить. Благо, теперь возможности позволяли.
Не думать о Луизе тоже получалось. А зачастую было просто некогда.
Этюды, задания, сценки и репетиции. Работа в Современном Драматическом. Новые знакомые и какая-то искрящая, беззаботная действительность. Он стряхивал с себя последнюю шелуху прежнего существования, убеждаясь, что наконец-то идёт вверх. Что старый лис Сэм Гордон был прав – может, давал шанс передумать и лишний раз проверял твёрдость убеждений. Готовность навсегда связаться с искусством. Что бы там этот невозможный тип не ставил себе задачей, а своего добился – помог, показал. Открыл. И направил в нужную сторону, не позволяя оглянуться.