- Я скучал, - просто сказал он, вылезая из-под очередного слоя нарядов и поправляя сдвинутый на бок шёлковый цилиндр.
- Я тоже, - улыбнулась Эрика, ныряя в объятия и привычно поднимаясь на носочки, - тут не опасно? Мы ничего не обрушим?
Звук поцелуев сопровождало мягкое падение цилиндра на ближайший стол.
- Сегодня нигде не опасно, весь театр – наш!
И это было правдой. Часы показывали половину одиннадцатого, дневной суетливый шум в коридорах давно стих. Эрика вместе с возлюбленным поглядела в обе стороны, высовываясь за дверь и проверяя точность гипотезы. За сюрпризом с нарядами планировалась пробежка до сцены – Дэн, захватив цилиндр и ощущая себя искателем приключений, спешил продемонстрировать мощь и красоту волшебного ночного затишья в театре. Всё казалось иным – и стены, и цвета, и звуки. И сама острота восприятия, подталкивавшая мечтать.
- Сейчас мы немного помучаем технику, совсем чуть-чуть, - жестом фокусника молодой человек передвинул пару рычажков на пульте, - и вуа-ля!
Экран, передававший изображение из зрительного зала, засветился – на сцене зажглось сразу несколько софитов, перекрещивающих разноцветные огни в единое облако света. Ещё несколько манипуляций – и прожектора, повернувшись, направили лучи перпендикулярно в пол.
- Круто! – восхитилась Эрика, наблюдая оживление сцены. Но Дэн не собирался долго оставаться у пульта – сжав девичью ладошку, он первым рванул в зал, перепрыгивая сплетения проводов на полу.
А потом оба, веселясь, перебегали от кулисы к кулисе, огибая пучки света и декламируя осевшие в памяти куски из «Леди Батлер». Пару раз к ним примешались цитаты из «Тайного восторга» - спектакль тронул душу. Завернувшись во взятый из костюмерной платок, Эрика изображала то истеричную Кэтрин и её падчериц, то уже своих Присциллу и Беатрис. Дэн снимал на планшет готовую импровизацию и даже, соблазнившись обстановкой, прочитал монолог Бэзила Батлера на камеру. Он оказался прав насчёт свободы – в ночное время, когда люди не зависели от команд, графика или друг друга, душу охватывало состояние транса, выпускавшее творчество и безумство. И не обязательно в указанном порядке.
- Почему ты сам не играешь на сцене? Разве это не упущение? – вопрос, очевидный в своей необходимости, мучил Эрику не первый день. Всё в Дэне располагало к тому, чтобы открыться миру, а не прятаться в кулисных потёмках. И талант, и щедро отмеренная харизматичность… Но именно за кулисами, он чувствовал себя правильно, о чём и сказал, покидая сцену.
- Я когда-то играл в школьных постановках, но со временем понял, что живая, многомерная и порой скандальная организационная работа привлекает гораздо больше. Там, - указал он себе за спину, - создают меня, а здесь… Здесь создаю я сам. Можно говорить о скрытой любви к власти или стремлении верховодить, но оно не является упущением, нет. Просто отдача другого уровня и другого порядка.
- Тогда будем считать, что тебе повезло, - Эрика в привычном пируэте поднялась, целуя парня в кончик носа, - а театру повезло с таким талисманом.
- Серьёзно? Я – талисман? – Дэн, оглядевшись в пустом коридоре, впервые выглядел смущённым. - А ты умеешь обольстить речами, мисс Рубинштейн!
- Речи – моя работа, мистер Спаркс.
Они побывали на нижних этажах и под крышей театра. Набросив куртки, вышли на балконную галерею над главным входом, откуда открывалась вся Корт Сквер с миллионами ночных огней. Время перевалило за полночь, но сна не было ни в одном глазу. Эрика чувствовала себя гигантской батарейкой, попавшей в нужный поток в самое нужное – «заряжающее» – время. До утренней репетиции, кажется, имелась целая вечность… Впрочем, искушать судьбу недосыпом не следовало – преисполненная благодарности за волшебную вдохновляющую авантюру, девушка шла обратно в костюмерную вместе с Дэном, как вдруг последний остановился буквально в шаге от двери.
- Талисман, талисман… Я идиот, цилиндр забыл на сцене!
- Ох нет…, - тут же сникла Эрика.
- Увы, да, - заключил Дэн, подбросив на ладони связку ключей, - если его завтра не найдут, подзатыльником не отделаюсь, держи!
Передав ключи, он рванул назад по коридору, на бегу оглядываясь:
- Маленький, подписанный, ближайший к тебе!
- Поняла, разберусь! – полетело вслед.
Кивнув самому себе, помреж заторопился на сцену, где требовалось всё забрать и всё выключить. Охрана у служебки наверняка в облаках витает, пора тоже ехать домой. Можно, конечно, и здесь остаться, но вряд ли Эрике стоит повторять профессиональные «трюки» с ночёвкой в гримёрных. Тем более, вещи собраны, а до комнат надо ещё дойти и потом снова раскладываться… Вылетев на сцену, залитую красно-синим светом, Дэн улыбнулся: цилиндр лежал точно там, где его и оставили – ровно посередине, в скоплении софитных лучей. Отвешивая себе мысленно заслуженные подзатыльники, молодой человек наклонился за пропажей и внезапно замер. Он не раз оставался в театре до утра, по методу актёров – особенно в эпоху Айрин или Шарлотты, когда отношения стабильными не были, а возвращаться на Кранберри стрит не хотелось. Это напоминало «Ночь в музее»[70], только без эффектов и без музея – ребята со смены тусовались где-то внизу, лениво крутя радиостанции, а наверху царили спокойствие и свобода. В пустом театре не имелось причин для тревоги.
Но только театр не был пуст. Софиты, запомнилось точно, светили в отдельные разные точки, когда они с Эрикой ушли за кулисы. Пробегая мимо пульта, Дэн не посмотрел на экран, но сейчас не мог игнорировать лучи и простой факт: в зале кто-то был, и в данную минуту этот кто-то смотрел на него. Сверху.
- Эгей, под куполом! – крикнув, по выработанной привычке, так, чтобы было слышно от потолка до планшета[71], Дэн поднял цилиндр и выпрямился. - Парни, тут никто не заблудился?
Ответом была тишина.
- Эндрю? Мартин? Робби? –спросил помреж, перебирая имена. - Робби, это ты?
В пропылённом беззвучии тихонько скрипнули лампы над головой: софиты, будто натренированный полк солдат, расформировались в новую фигуру, светя опять в центр. Дэн аккуратно отряхнул шляпу.