Хорхе равнодушно взглянул на него, скорчил кислую рожу, но денег ссудить не отказался. А месяц спустя, когда Карлос исколесил всю округу, но так ничего путного и не нашел, к нему наведались два бритых под ноль паренька, сплошь покрытых наколками, и ненавязчиво предложили вернуть долг. Он, заикаясь и потея от страха, проблеял, что обязательно отдаст деньги, но через пару дней (в голове у Карлоса тем временем возник отчаянный план удрать из города, как только спровадит этих двоих за дверь), на что те переглянулись, пожали плечами и избили его до полусмерти. Потом отвезли к Хорхе, который сначала долго орал на подручных за то, что этот мудила грешный закапал кровью весь ковер, потом на самого Карлоса, желая знать, не считает ли он его, Хорхе, за дурака и требуя вернуть деньги.
Могло быть и хуже. Карлос уже приготовился к смерти (по телевизору рассказывали, что серьезные ребята, с которыми дружил Хорхе, любили отпиливать головы конкурентов бензопилой или сжигать заживо, надев на шею автомобильную покрышку), но его снова избили и уведомили, что теперь, чтобы отработать долг, он будет делать все, что прикажет его кредитор.
Приказы Хорхе не отличались разнообразием. Карлосу вручали спортивную сумку, приказывали спрятать под сидение и отвезти за двести километров на север в Пуэррес. Там он отдавал сумку каким-то мутным типам, те взамен швыряли ему такую же, но набитую купюрами, и Карлос ехал назад, молясь про себя, чтобы старенький пикап не сдох по дороге и чтобы его не остановили полицейские. Хорхе ясно дал понять, что если Карлоса остановят с деньгами или товаром, то он должен сказать, что содержимое сумки принадлежит ему, а если упомянет его, Хорхе, имя, не проживет и двух дней. «Я скажу, что в жизни тебя не встречал и не знаю, а потом мои ребята достанут тебя из-под земли и живьем сдерут шкуру», пообещал он.
— Зачем ты так с ним? — спросила девушка. Она затянулась тонкой сигаретой, что держала между изящных длинных пальцев, выпустила дым в щель между жалюзи.
Карлос вздрогнул. Тот же голос — спокойный, грудной, как будто бархатистый на ощупь... Да нет, десять лет прошло! Это не может быть она... или... или может?
— Тебя спросить забыл! — заорал Хорхе, поворачиваясь к ней. — Коза! Завали гребало!
— Не.. не разговаривай так с ней, — еле слышно проговорил Карлос. Слова вылетели изо рта прежде, чем он успел прикусить язык. Он похолодел от страха и собственной наглости. Хорхе медленно поднялся с кресла.
— Что ты сказал?
Он побагровел, выпучил глаза.
— Что ты мне сейчас сказал?
— Я...
Перед глазами у Карлоса взорвались фейерверки, в ушах раздался тонкий писк, и он вдруг обнаружил, что лежит на спине, а над ним нависает этот бычара с перекошенным от ярости лицом.
— Что ты мне сейчас сказал?!
Пинок, ребра пронзила боль, и Карлос скорчился на полу, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.
— Знаешь, Хорхе, думаю, ты мне больше не нравишься, — еле донесся до него голос девушки.
Тот заревел и разразился новым потоком ругани. Карлос задыхался, свернувшись в комок, а потом раздался звук, который заставил его раскрыть крепко зажмуренные до этого глаза. Что-то вроде хлопка. Не очень громкий хлопок, только и всего.
Девушка прижимала ладонь к щеке, на которой, расплываясь, алело пятно. На лице легкий укор, но смотрела она не на Хорхе, а мимо него, прямо в глаза Карлосу, будто говорила — «ты позволишь ему так обращаться со мной?»
Он почувствовал, как неожиданно вспыхнувший внутри гнев, как костер, обжигает его, заставляет подняться на трясущиеся ноги.
— Зря ты это сделал, Хорхе, — все так же спокойно сказала она.
— Заткнись, сука! — он снова занес руку для удара.
Карлос метнулся вперед, по дороге схватив со столика пепельницу, размахнулся и обрушил ее на затылок Хорхе.
— Не смей ее трогать! Боров ты сраный!
Тот обернулся, прижимая руку к голове. Между пальцев сочилась кровь. Хорхе выглядел растерянным, недоверчиво глядел на Карлоса, словно не мог поверить, что тот ударил его. В следующий момент его лицо превратилось в алое месиво. Хорхе попятился, попытался что-то сказать разбитым ртом, но не успел. Рука Карлоса с пепельницей поднималась и опускалась, поднималась и опускалась, а когда он пришел в себя, то заметил кровавые брызги на своей рубашке и джинсах, а потом уже — неподвижно лежащую на полу тушу, тоже всю в крови. Еще были осколки стекла, выбитые зубы, а больше Карлос рассмотреть не смог, потому что его вывернуло наизнанку. Он отвернулся, попытался отойти, но трясущиеся ноги не держали его. Карлос сделал пару шагов и сел прямо на пол. Его била такая дрожь, что, кажется, даже зубы стучали. От страха кружилась голова. Он убил человека. Не просто человека — Хорхе. Теперь остается только самому себе расшибить голову той же пепельницей, потому что когда дружки Хорхе найдут его... о том, что они с ним сделают, Карлос даже думать не хотел.