— Норозоробак! — крикнул я своему другу, шедшему последним. Мой разум был полон слёз.
— Ты видишь? — вопросил он меня. — Баличалидон, ты видишь?
— Я вижу.
5.
Пески стали коричневыми. Жена и Отвергнутая Любовница на целый день скрылись за горизонтом, дабы с боем решить, кому завтра будет принадлежать Новый Муж. Жара спала, и мы задышали свободнее.
Мы с Норозоробаком говаривали в хвосте колонны.
— Ты помнишь, Баличалидон?
— Я помню.
— Ты всё помнишь?
Я помнил всё. Я вспомнил нашу жизнь до прихода людей. Наши долгие, плодотворные беседы, наши знания и искусство, наши города, нашу культуру, созданную десятками тысяч звёздных циклов, культуру, зародившуюся в те дни, когда Новый Муж ещё прозывался Сыном и жил с Отвергнутой Любовницей, называемой Дочерью; в те дни, когда Жена была довольна жизнью с её Первым Мужем.
— Что они с нами сделали, Норозоробак? И как?
— Ты помнишь Барьер?
Я помнил Барьер. Я вспомнил города, разделённые на мужские и женские сектора. Я вспомнил урок, преподанный нам в те дни, когда Первый Муж не выдержал чрезмерной страсти и создал пустыню Калавалахалатин.
— Раз в год! — Норозоробак расцвечивал мои воспоминания: — Мы видели тёлок раз в год! Потому что, потому что…
— …потому что иначе мы не стоили бы ничего! — закончил я его фразу.
Мой народ не похож на людей. Мой народ не может думать ни о чём, кроме спаривания, когда бычары и тёлки находятся рядом друг с другом. Мы как звёзды, обязанные танцевать, независимо от своих желаний. А в течение нескольких дней после спаривания, наши умы затуманены. Мы не разговариваем и не думаем. Мы делаем то, что нам говорят, и остаёмся при этом довольными.
Люди использовали нашу особенность против нас. Наши друзья-люди. Нет, не друзья они.
— Мы должны разбудить остальных!
— Должны!
— Мы должны восстать!
— Должны!
— Мы должны втоптать их в землю!
— Должны!
— Завтра!
— Завтра!
6.
К полудню следующего дня нам с Норозоробаком удалось более или менее разбудить оставшихся четверых. Мы объяснили всем, что наши не-друзья-люди — сделали с нами, как они покорили нас. Мы разозлили всех. В небе Новый Муж занимался любовью с Отвергнутой Любовницей, и их сияние окрасило пески в яркий фиолетовый оттенок, но мы горели ещё жарче. Мы пылали от стыда и жажды мести. Мы жаждали человеческой крови.
По сравнению с нами, люди маленькие и хрупкие, их чувства слабо развиты, да и оружия у них нет. Скоро, по сигналу Норозоробака, мы встанем на дыбы, сбросим их вместе с грузом и разотрём в пыль, более мелкую, чем кристаллы Калавалахалатина. Скоро!
Затем тёплые ветры пустыни донесли до нас запах со станции, расположенной в полудне пути. Наши органы чувств развиты лучше, чем у людей, мы можем унюхать, что они и представить себе не могут. Итак, теперь мы все знали, что на станции, в полудне пути, есть резервуар с холодной водой, а рядом — загон.
Загон с тёлками.
Все как один, без разговоров и сигналов, мы ускорили шаг. Люди, сидевшие на наших спинах, на мгновение растерялись — тот, что сидел у меня, чуть не упал, — но затем они начали смеяться и хлестать нас, заставляя перейти на рысь.
На рысь, ха! Да мы уже неслись галопом!
Тёлки!
Тёлки!
ТЁЛКИ!
1.
Бесконечный Калавалахалатин сегодня светло-голубой. Отвергнутая Любовница снова проиграла, и Жена возвращается к своему Новому Мужу.
Я четвёртый в колонне, за новым бычарой, купленным нашими друзьями-людьми на станции. Его зад задорно покачивается перед моей мордой, и я с удовольствием иду за ним, шаг за шагом, а внутри у меня всё поёт от удовольствия.