Ее губы приоткрылись, и струйки черной жидкости покрыли ее рот. — Любовь к тебе приносит только смерть и опустошение. - Она усмехнулась, и в ее глазах отразилось пламя, казавшееся холодным и бесчеловечным. — Твоя возлюбленная, семья, нерожденный ребенок. Когда ты заплатишь за страдания, которые приносишь нам, Райкер, Странник?
Я резко проснулся, моя грудь бешено колотилась вверх-вниз. Сон испарился, превратившись в кислый комок в моем животе.
Моргая, я оглядел сырую камеру, в которой я был пленником. Это была комната, построенная из толстого камня, глубоко под землей. В единственной металлической двери было небольшое отверстие внизу для еды и щель наверху, чтобы видеть заложника.
Я понятия не имел, сколько времени прошло между сознанием и бессознательностью. Первые пару раз, когда я просыпался, разделение между сном и реальностью было трудно расшифровать. Яд гоблинов, нанесенный на клинки, вызвал такую сильную лихорадку, что у меня не было ни малейшего представления о правде или логике. Со временем дискомфорт от замерзшего камня, просачивающегося сквозь мою изрезанную одежду, проникающего глубоко в порезы, вырезанные на моей коже, сказал мне, что это реально. Я дрожал, пот покрывал мой лоб. Металлические наручники глубоко впились в мои запястья. Пульсирующую боль можно было бы унять, если бы я сел, но я не двигался, наказывая себя. Боль от ножевых порезов на моих руках, шее и животе была ничем по сравнению с гневом и пыткой, бушевавшими внутри.
Она ушла.
И я ничего не сделал.
Мои руки сжались в кулаки. Цепи загремели, а мышцы сотрясала сильная дрожь. Яд гоблинов ослаблял меня, медленно убивая. Возможно, я был бы рад этому. Я все равно умирал... но что-то удерживало меня от того, чтобы позволить себе уступить жнецу.
Девушка и обещание.
Зоуи.
Образ того, как ее утаскивают, кружил в моем сознании, как водоворот. Все быстрее и быстрее, пока меня не затошнило. Лихорадка, нарастающая в моем мозгу, превратила голоса и лица в размытый портрет.
Крики Сприга вспыхнули в моей голове — его крики о Зоуи, прежде чем его заставили замолчать.
— Бин! - крикнул он. Громкое, пронзительное чириканье и вопли отражались от зданий маленькой деревни, разрывая мои барабанные перепонки.
— Заткнись! - Максен, один из приспешников Вадика, яростно встряхнул маленькое тело Сприга.
— Нет! - закричал Сприг, раскинув руки, когда тело Зоуи обмякло. — Беан!
Я оттолкнулся с колен, рванулся вперед, мой инстинкт вел меня прямо к ней. Ножи полоснули по моей коже, токсины проникли глубоко в кровь. Рев вырвался из моего горла.
Багровая смерть.
Это был лучший способ описать кипящий гнев, бушующий внутри — мое желание крови, которую я хотел пролить на булыжники мостовой у себя под ногами. Ярость затуманила мое зрение, как будто она не могла удержаться только в моем животе и груди, выплескиваясь в глаза. Это был знак того, что монстр внутри хотел уничтожить все на своем пути — часть Странника, о которой большинство не знало. Или не хотело.
Многие слышали слухи, но не видели настоящего Странника воочию. Меня боялись не без оснований. Я не превращался ни во что, кроме более крупной и злой версии самого себя, когда меня провоцировали. Этого было достаточно. Мой приемный отец потратил годы, обучая меня, как успокоить и контролировать внутреннюю ярость, занимаясь медитацией и Каларипаятту, древним боевым искусством из Индии. Разум выше инстинктов.
И за один вечер все это рассыпалось в прах.
Одна девушка.
Одна человеческая девушка.
Мой мир и все, что я изо всех сил пытался приручить, исчезли.
— Заставь его замолчать, - потребовал Вадик.
Максен крепче сжал пальцы на горле Сприга, сдавливая ему трахею. У Сприга вырвался сдавленный крик, прежде чем его тело обмякло.
Гром ярости отбросил меня за пределы моей собственной боли, где я ничего не чувствовал. Я не знаю, когда небольшая заноза в заднице проникла мне под кожу, но моя потребность защитить его, сохранить в безопасности сдавила мне горло и толкнула меня вперед.
Еще одно острое жало пронзило мой бок, и мой взгляд метнулся к неприятностям. Из моего живота торчала рукоять гоблинского клинка.
Мой взгляд вернулся к нападавшему, затем к Кадоку. Его руки обхватили безжизненное тело Зоуи, поднимая ее.
— Уведите ее. Они ждут ее, - приказал Вадик, его голос звучал дальше, чем там, где он стоял. Тряхнув головой, я пытаюсь прийти в себя. Кадок кивнул и повернулся.
— Кто ее ждет? Куда ты ее ведешь? - Я попытался потребовать, но слова вышли искаженными.
Вадик махнул Максену, свирепо глядя на обезьянку, свисающую с его пальцев. — Забери эту штуку с собой. Они тоже этого хотели.
Нет! Мои ноги словно пустили корни в землю; поднимать их было все равно что дергать за веревку с узлами. Я, спотыкаясь, двинулся вперед. Я ничего не почувствовал, но мое тело больше не слушалось меня. Я хмыкнул, делая еще один шаг к Зоуи и Спригу, прежде чем мои колени ударились о булыжник. Мир закружился вокруг меня, к горлу подступил комок желчи. Я потянулся, пытаясь удержать себя от полной потери центра тяжести.
Вадик неторопливо подошел, самодовольная улыбка тронула его губы. — Твоя ошибка заключалась в том, что ты думал, что ты умнее меня, что ты можешь переиграть меня. Я знаю, что камень при тебе. - Он присел на корточки передо мной, его рука обхватила мой затылок, удерживая мою голову прямо. — Ты заплатишь за свое непослушание. - Он убрал руку, и я упал, приземлившись на бок. Мое тело бесконтрольно дернулось, когда в кровь просочилось еще больше яда.
Беспомощный, я смотрел, как Кадок уносит Зоуи, ускользая в тень. Я все еще чувствовал ее. Данное мной обещание свяжет меня с ней до самой смерти. Или ее. Мои веки опустились, провожая образы в темноту.
Чья-то рука погладила меня по лицу, разбудив. Зоуи. Мои глаза оставались закрытыми, наслаждаясь ее прикосновениями, моментом умиротворения перед тем, как Сприг начнет безжалостно вопить, требуя завтрак. Ее пальцы прошлись по моей щеке, ее ногти слегка коснулись моих тугих косичек. Тихий выдох вырвался из моих легких. Ее волосы щекотали мне лицо, провоцируя открыть глаза, но они были полны решимости оставаться опущенными, как тяжелые шторы.
— Я здесь, - прошептала она мне на ухо, ее дыхание обжигало мою шею. Только одна часть моего тела отреагировала на ее слова, остальная оставалась неподвижной, игнорируя мои команды двигаться. Ее рука скользнула вниз по моей груди, заскользила по штанам, пока она не дошла до части меня. Ее рука гладила ткань, над моим членом, и он отвечал. — Это то, чего ты хочешь?
В ответ раздался стон. В ответ она стала тереться сильнее. Казалось, я не мог избавиться от сонливости, мешавшей мне пошевелиться, прикоснуться к ней. Я ничего так больше не хотел. С того дня, как она вошла в мою жизнь, она вызывала во мне бурные эмоции. От ненависти до желания трахнуть ее так яростно, что мы оба утонули бы в моей похоти. Это была тонкая грань, и я переступил ее. Она заползла внутрь и была всем, чего я жаждал сейчас, всем, чего я хотел. Я ненавидел человека, который так сильно контролировал меня.