– Вообще-то, ты сейчас должен был надуться, как в детстве, – сказала Дженни. – Я вспомнила кое-что.
– Я уже давно не ребенок и мне не идет больше вести себя так, как в детстве.
– Не ребенок значит… – Она снова улыбалась. Крис стал подозревать, что она снова вспомнила отрывок из детства.
Двое замолчали и теперь молча ели. Дженни снова любовалась им, но мастерски скрывала свои взгляды, чтобы он не заметил. Девушка делала вид, что смотрит телевизор, который как раз и находится за спиной друга.
Она смотрела на его губы, изменившиеся скулы, бездонные карие глаза и русые волосы. Он возмужал и стал так красив, что взгляда невозможно оторвать. Может она просто соскучилась по нему? Может она преувеличивает, что он красив? Но что бы ни было, она не любила никого, кроме него. И продолжала любить, даже после всего произошедшего.
Пять лет назад он резко похудел и от этого у него торчали уши. А теперь он снова набрал тот вес, который украшает его.
Дженни наполнила его стакан и поставила кувшин на место. Крис широко улыбнулся. Он считает, что первый лед тронулся. И возможно, прав?
Если бы все было так просто. Но в реальной жизни все намного сложнее, чем в наших грезах. Крис вздохнул. Он не может рассказать обо всем и это гложет его. Он с удовольствием оправдал бы себя, но разве он позволит себе поступить как ребенок?
Жизнь есть сочетание меда и желчи.
Апулей
ВИКТОР И ЭМЕЛИ
Жена уснула, уткнувшись в его грудь. Она очень слаба и всегда засыпает в его теплых объятиях. Виктор гладит ее по спине, и слезы отчаяния подступают к глазам. Он их смахивает в спешке, будто его поймают за этим и будет виноват. Будет виноват в ее печали и переживании. Она не увидит его слезы. Быть пойманным в слезах равносильному тому, что он признал ее потерю. Насколько бы смерть быстро не шагала к ней, он не готов отпустить. Не готов принять такую ситуацию.
Сейчас Виктор все отдал бы, если позволили Эм выздороветь. И ему совсем не важно, что она не родила детей, не была прилежной хозяйкой и готовила ужасные пирожки, которые он съедал, лишь бы не выдать, что у нее совсем нет способности готовить. Она была так неуклюжа все эти двадцать лет совместной жизни. Но он полюбил ее не за это. Он полюбил ее за большое, доброе сердце. За то, что она всегда могла выслушать, поддержать, принять его со всеми недостатками.
Он полюбил ее огромные глаза, в глубине которых было столько печали, ему хотелось заполнить их радостью и светом. Иногда Виктору казалось, что ему удалось это сделать. Он смог осчастливить ее, но почему-то она не переставала быть печальной.
Мужчина аккуратно поднялся, пытаясь не разбудить спящую жену. Тихонько понес на руках свою хрупкую женщину, словно перышко, к кровати. Медленно опустил ее на кровать. Она открыла глаза.
– Спи, дорогая, – прошептал он. Если бы не тишина, она бы не услышала его шепота.
Эм улыбнулась и закрыла глаза. Поцеловав ее в лоб, Виктор пошел готовить ужин. С тех пор, как она заболела, он научился готовить разные диетические блюда. Он и раньше готовил, ведь жена не умеет даже котлеты жарить. Он не против, пусть он будет стоять за плитой всю жизнь, лишь бы она жила. Лишь бы она была рядом.
Побеждает, как правило, тот, кто находит мужество ждать.
Луис Ривера, «Змеелов»
ДЖЕРЕМИ И СЕЛЕНА
Ей казалось, что нельзя медлить. Надо сейчас же рассказать обо всем. Не-то ее сердце разорвется от боли, оно разлетится на осколки. Молчание для нее было равносильно смерти, но до последнего откладывала, боясь начать серьезный разговор.
Селена помнит, что в ее жизни «серьезные разговоры» всегда причиняли боль. Те разговоры, которые мама так и называла. После этого «серьезный» ей поменяли школу, уходили друзья, и все самое неудачное случалось после таких разговоров. Вот теперь, ей снова предстоит серьезный разговор.
Сейчас девушка не в состоянии остановить слезы, появляющиеся из бездны ее отчаяния.