Взобравшись на гору, посмотрел комиссар вниз. Там, на прибрежном пестром камешнике, как на цветном ковре, истово лежал лицом к небу старый Зимуй. Перестали трепать пули его мертвое тело.
— Прощай, дорогой старик! — в один голос сказали поляк с комиссаром.
И торопливо прошли к шалашу. Там испуганный Исайка уже сидел на связанных мешках.
— Готово? — спросил поляк — А это что?
Он подошел к дереву. На суке висели взятые Зимуем с парохода часы. Поляк качнул маятник. И в шумах всполошенного боем леса, среди частых хлопков взрывов на горевшей в отдалении барже, вдруг четко и мерно застучали колеса времени.
XV
Опять шли они лесом в молчании. Уж потянуло с топей холодом, лекарственно запахло душмяной болотной травой. В глубоких лесных ямах привидениями колыхались туманы.
А они все шли — не объявлял комиссар остановки.
Сморился Исайка, ноги как деревянные — едва несут. И пот щекотно бежит за рубаху. Вздыхает Исайка, а Пунин и не взглянет.
В сумерках привязалась за ними лесная неясыть. Перелетала с елки на елку, и жалостливые ее причитания наполняли сердце Исайки тоскливым страхом. Чего надо поганой птице?..
Слышалось ему.
«Ай-я-яй, солдатики, бедные вы солдатики! И куда вы идете, солдатики?»
Думает Исайка: «Убить нечисть проклятущую! Чего кричит над душой?»
Но стрелять боязно — где-то близко тут лежит тракт. Может, там стерегут их вражьи заставы? Притаились где-нибудь под темной елью и смотрят на все стороны? Вон там будто перебежал кто-то полянку, другой, третий…
Торопится Исайка догнать комиссара с поляком, а ноги отнимаются от страха.
И все убивается неясыть:
«Ай-яй, солдатики!»
Поднял Исайка валежину, бросил в невидимую птицу. Того пуще всполошилась она, еще плачевнее кричать стала. И затомило всего Исайку: смерть накликает. Думает Исайка: уходить надо от этих чертей, пропадешь с ними совсем.
И вот — вышли они на дорогу. Объявил комиссар привал, достал из сумки карту, стал место узнавать. Поляк чиркал спичками и малым огонечком ему из горсти на карту посвечивал. Шептались оба о чем-то тайно от Исайки.
Услыхали вдруг — стучат по дороге колеса. И вскинулся Исайка:
— Едут!
— Лежи! — цыкнул на него комиссар и подвинул под бок ружье.
Притаились у самой дороги, лежали тихо, высматривали. И видели: едет мимо мужик как мужик — ноги с телеги свесил, на конька причмокивает, дома, видно, ждут, засветло попасть торопится.
И затужил Исайка: вот бы где поговорить с хорошим человеком. Но рядом неслышно лежал маленький комиссар. И затих за поворотом дробный стук колес.
— Айда! — поднялся комиссар.
Уж ночь опустилась над лесом, когда переходили они широкую лесную поляну. Высоко в небе промигнули первые звезды. Черная туча вздыбилась навстречу по-над лесом. Над верхним краем той тучи высунулся из мглы желтый рог месяца. Точно казала оттуда неведомая рука кривой опасный нож. И от этого еще мрачней казался мир. Холодом дуло из лесу, и неизвестностью пугала тьма.
Исайка шел и ронял под ноги тяжелые слезы. Вот ведь, была дорога человечья в темном лесу: ехал мужик и завтра еще поедет. Ходят по ней люди спокон веку тихо, мирно. А тут надо идти прямехонько в черный непролазный лес. Куда ведут его эти люди? Зачем?
— Исай! — окликает из темноты комиссар. — Где ты там?
— Иду! — говорит Исайка. — Иду! Здесь я.
Тихо идут впереди комиссар с поляком, тихий ведут разговор.
Маленький комиссар подводит итоги.
Итак, боевую задачу можно считать выполненной. Сухой язык военной сводки на днях кратко оповестит об удачных действиях группы «А» в тылу противника, благодаря чему удалось задержать наступление противника на участке «Б». И все! А кто расскажет о нашем славном старике, о его подвигах, о его непостыдной, богатырской кончине? Кто воспроизведет неповторимый пример его жизни и смерти — нового воина человечества?..
Раненый поляк тяжело налегает на плечо маленького комиссара. Идут они обнявшись — слитной тенью, вспоминают о старике, и оба смотрят в небо.
— Смотри, как великолепно! — говорит поляк.
Рог месяца, выглянувший из-за мглистого края тучи, кажется им похожим на факел, поднятый высоко над темной стеной, чтобы лучше был виден людям путь в этом большом и темном мире.
1936
СВИСТ КРЫЛЬЕВ
Повесть в десяти рассказах