— Маловероятно, — буркнул я в ответ.
— И все же, нужно ведь обязательно проверить! Убедиться!.. Пожалуйста, дядя Дэн! Давай перелетим туда. Через чердак, как раньше, спустимся и осмотрим.
— Да там внутри знаешь вонь какая! Мы ж без респираторов от угарного газа задохнемся!
— Ну, дядя Дэн!
— И опасно это. Стыки бетонных блоков от высоких температур повело…
— Мы все равно спустимся! Мы найдем дедушку! — набычился Максимка.
— Да блин!.. — это последнее мое восклицание адресовалось вовсе не идиотской фантазии упрямого дурачка, а не претерпевшему ни малейшего изменения условию системного задания «Опека дурачка Максимки», текст которого, в ожидании неизбежных санкций, я вывел перед внутренним взором. Однако, там по-прежнему требовалось от меня позаботиться о Максе и сопроводить его в безопасное место. А то обстоятельство, что от квартиры дурочка остались теперь одни головешки, системе походу было вообще фиолетово.
«Странно. Но если его дом — это не пресловутое безопасное место, почему система все это время поощряла мое очевидное намерение вернуть Максимку домой?» — мысленно возмутился я.
— Ну, дядя Дэн! Ну полетели, а! Тут же рядом совсем! — меж тем продолжал меня теребить рядом за рукав куртки дурачок.
И вдруг очень быстро, практически одновременно, случилось сразу три события.
Со зловещим хрустом обгоревшие бетонные плиты перекрытий начали рушиться и стремительно складываться внутрь, превращая черный от копоти пожарища участок в центре дома в осыпающийся на глазах карточный домик…
С конца привычно зажатой в подмышке у Максимки ржавой трубы сорвалась вдруг желтая молния и, мелькнув между крышами, в следующее мгновенье поразила затаившегося на краю крыши напротив невидимку, высветив в свете раскатившегося по обезьяньей фигуре разряда длиннорукого погонщика-орка…
Стон, сорвавшийся с губ качнувшегося рядом Максимки, сменился тут же зловещим бульканьем. И в последний миг успев подхватить начавшегося заваливаться в пропасть пацана, я с содроганием обнаружил вдруг здоровенное бревно пронзателя, насквозь пробившего грудь захлебывающегося собственной кровью Максимки…
Глава 25
Глава 25
С выпученными от боли глазами Максимка поначалу отчаянно пытался мне что-то сказать. Но, вместо слов, его усилия приводили лишь к новым и новым фонтанам крови и кровавым пузырям, заливающим нижнюю часть лица. От переизбытка багровой жижи в гортани пацан через считанные секунды начинал неотвратимо захлебываться.
Дурачок умирал прямо у меня на руках, и я абсолютно ничем не мог ему помочь. Его легкие были насквозь пробиты огромным пронзателем. И только потому что, нанеся смертельную рану, здоровенное бревно-копье погонщика временно закупорило её собой же, мой парнишка до сих пор оставался жив. Чтобы прожить чутка подольше, ему следовало замереть и целиком сосредоточиться на аккуратном, осторожном дыхании. Он же, наоборот, отчаянно пытался высказаться. Ярился от того, что не выходит говорить. И неосознанно в исступлении беспрерывно и беспощадно тревожил рану. От чего кровь непрерывным скрытым от глаз потоком заливала легкие. И как следствие — редкие живительные вздохи очень быстро сменились судорожным бульканьем с выпученными глазами.
А что я мог?.. В отчаянье попытался кровь из горла бедняге отсосать. Но там ее столько уже скопилось, что сам едва тут же не захлебнулся. На первом же захлебе бестолково подавился вязкой слизкой дрянью. Закашлялся. И чудом не блеванув, стал яростно отплевываться…
Спасительное озарение снизошло на меня, когда у почти захлебнувшегося пацана начались смертельные конвульсии.
Сквозь сковавшие сознание отчаянье и безнадегу лучиком надежды в голову прорвалось воспоминание о почти таком же фатальном происшествии, случившемся примерно пару месяцев назад у нас с питомцем. Конечно многотонной махине грома-быка цепляться за жизнь с пронзателем в боку тогда было несравнимо проще. И вот так, у меня на руках, пит не бился, конечно, в агонии уже через четверть минуты после ранения. Но, как позже выяснилось, рана у Заразы тогда тоже оказалась смертельная. И если б я не сообразил экстренно единственный верный способ избавить грома-быка от пронзателя и заморозить распространение ядовитой заразы по потрохам, не было бы у меня потом никогда роскошного рогатого бомбардировщика.
А раз спасительная техника сработала тогда, то почему не попытаться ухватиться за нее же и сейчас? Хотя б как за пресловутую соломинку.
Да техника Живого камня строго заточена на контакт с питомцем — то бишь с измененным системой животным, не человеком. Но ведь Максимка у меня особенный. Он — дурачок, с по своему искаженным сознанием, отличным от нормального человека. Однако, все равно, разумеется, я прекрасно понимал, что шансы на удачный каст техники Живого камня в отношении умирающего пацана были ничтожны. Потому изначально морально подготовил себя кастовать максимальную седьмую стойку Живого камня до талого — то бишь за несработавшей первой тут же творить вторую, третью… десятую… И биться за захлебывающегося или даже уже захлебнувшегося собственной кровью напарника пока в мясо к хренам не раздеру собственные культяпки.