Со звоном вилы пали на мощенную камнем дорогу. Сено зашуршало — дореки сбрасывали его с телеги. Сквозь переплетения сухой соломы пробивался дневной свет. Ка́рэ видел мелькающие то тут, то там тени дореков. Ка́рэ не дышал.
— Господин! — подал голос крестьянин, — да что же вы делаете! Мне ж потом собирать! Очередь остановится!
Тень дорека замерла.
— Ладно. Проезжай.
Шаги. Удаляющиеся шаги. Тяжелый вдох крестьянин. Снова шорох соломы, которую крестьянин закидывал обратно на телегу. Раздался громкий скрип — открылись ворота.
Телега ехала не спеша. Ка́рэ и Сю́та выбрались из сломы, сели на край телеги. Ка́рэ не мог налюбоваться на бескрайнее зеленеющее поле и идущие за ним леса, цветущие сады и маленькие деревушки, затерянные в них. Город остался далеко позади.
Первым с телеги спрыгнул Кáрэ. Не забыл помочь выбраться Сю́те.
— Спасибо! — закричала она крестьянину. Тот вздрогнул, выглянул из-за стога.
— Вы кто? — спросил он.
Сю́та хотела ответить, но Кáрэ схватил ее за руку и, ворча, потащил прочь. Крестьянин проводил их ошарашенным взглядом.
Давно Кáрэ не ощущал теплого ветра, ласкающего его лицо, нежно треплющего волосы. Он остановился, вздохнул глубоко-глубоко. Зажмурился. Медленно, не торопясь выдохнул и открыл глаза. Кáрэ, стоящему на вершине высокого холма, посреди поля, открылся вид на, не ограниченный непреодолимыми стенами, огромный загадочный мир. Кáрэ не мог отвести взгляда. Не мог насладиться. Ведь наконец-то, спустя долгие годы заточения в замке он почувствовал себя свободным.
— Ну? — Сю́та появилась перед Кáрэ неожиданно, словно выросла из-под земли, — чего дальше?
Мгновение счастья разбилось, как хрустальная вазочка. Кáрэ нахмурился. А потом махнул рукой. Он видел Высокую гору. Видел темный, густой лес и болото перед ним — самый короткий путь.
— Если пойдем по этому пути, думаю, уложимся в три дня, — ответил Кáрэ поразмыслив.
Сю́та кивнула.
— Ну так пошли! — воскликнула она. И потопала. В обратную сторону.
Кáрэ стоял, провожая ее взглядом. Она практически дошла до подножия холма. Но тут остановилась и быстро, чуть ли не бегом, вернулась.
— А куда идти-то?
Кáрэ вздохнул и пошел по дороге к Высокой горе. Сю́та поспешила за ним.
В тине утопали высохшие стволы некогда могучих деревьев. С их искореженных ветвей свисали длинные бороды лишайников. Лишь изредка встречались высокие, стройные сосны, венчанные зелеными макушками. Идти становилось труднее. Почва под густым покровом мха была вязкой, постоянно норовила уйти из-под ног. Кáрэ шел осторожно, выверяя каждый шаг. Где-то он нашел длинную палку, которой прощупывал дорогу впереди себя. А Сю́те было все нипочем. Она весело скакала вокруг Кáрэ, смотря не под ноги, а вокруг себя. Останавливалась возле каждого высохшего дерева, подолгу рассматривала узоры лишайника на коре.
Из-под ног проступала мутная, зеленоватая вода. Кáрэ старался идти по кочкам. Шаг. Еще шаг. Все ближе и ближе к Высокой горе. Лишь бы земля под ногой не провалилась. Мимо Кáрэ проскакала Сю́та, легко ступая по кочкам. Она увидела поляну, усеянную спелыми ягодами клюквы.
— Кáрэ, это что? — спросила звезда.
— Клюква.
— А ее есть можно?
— Да.
Сю́та села прямо посреди поляны. Аккуратно, боясь раздавить, сорвала ягоду и отправила ее в рот. Тут же ее лицо сморщилось, она вскочила, невольно вздрогнула и выплюнула ягоду.
— Что за гадость?
Кáрэ оставил ее вопрос без ответа.
Вдруг перед Сю́той из воды выпрыгнула лягушка. Уставилась огромными черными глазами на звезду.
— Ух ты! — выкрикнула Сю́та и потянулась к лягушке. Но та, не желая даваться Сю́те в руки, перепрыгнула на соседнюю кочку. Сю́та же была не из робкого десятка и прыгнула следом. Лягушка видимо поняла, что так просто от преследования не уйти и резво поскакала по кочкам.
— Эй! Погоди!
В ответ лягушка заквакала.
— Ква-ква! — вторила ей Сю́та.