Кáрэ пожал плечами.
— Да так. Ничего.
Отражение усмехнулось. Рот стал, как один из множества уродливых шрамов на лице. Изливался желчью, как гнойные рубцы. Глаз, единственный целый глаз смотрел с нескрываемым презрением. Кáрэ не смог выдержать взгляда отражения. Он отвернулся. Натянул ниже мокрый капюшон. Капля сорвалась с капюшона и упала Кáрэ на нос.
Болото превратилось в бескрайнее полноводное озеро. Глубокое, что пешком не пройти. Кáрэ приспособил в качестве плота старое, высохшее бревно — ствол некогда могучего дерева. Нашел шест подлиннее и им отталкивался или греб, если не доставал палкой до дна.
Сю́та сидела на носу плота лениво болтала ножками в теплой воде. Мурлыкала под нос себе какую-то песенку. Вдруг над ее головой пронесся бирюзовый огонек. Сю́та посмотрела наверх. Где снова пронесся еще один огонек. А потом еще один. И еще один.
Огоньков становилось все больше и больше. Они кружили вокруг плота. Больше всего огонькам приглянулась Сю́та. Они роились вокруг нее, но в руки не давались.
— Какие они миленькие!
Кáрэ восторгов Сю́ты не разделял. Он отгонял от себя огоньки, как назойливых мух. Бревно остановил вовсе. Ка́рэ все всматривался сквозь мелькающие огоньки, меж сухих стволов, скрывающих за собой что-то, чему принадлежали огоньки.
Ка́рэ услышал чьи-то далекие шаги. Чувствовал на себе чей-то взгляд. Взгляд пугающий, до глубины души.
— Ой! — вскрикнула Сю́та, — какой он теплый!
Она поймала один из огоньков. Он метался меж ладоней, пытался выбраться.
— Отпусти, — сказал Кáрэ, — и держись крепче.
Он со всей силы оттолкнулся шестом от дна. Бревно поплыло вперед. Сю́та еле-еле успела ухватится за ветку. Она было хотела поворчать на Кáрэ, но увидев его серьезное, сосредоточенное лицо, за которым он наверняка прятал страх, Сю́та решила помолчать.
Вдруг раздался треск ломающихся стволов. Гладь озера пошла волнами. Бревно раскачалось. Кáрэ и Сю́та легли на бревно, ухватились руками и ногами, чтобы не свалится в воду. Раздался оглушительный рык.
— Что это? — Сю́та испуганно оглядывалась по сторонам.
— Греби туда, — сказала Кáрэ, кивнув на небольшой остров со стоящим на нем одним-единственным сухим деревом.
А над Ка́рэ и Сю́той летали, мельтешили множество бирюзовых огоньков.
Бревно застряло на отмели. Кáрэ и Сю́та слезли с него и со всех ног бросились к острову. Снова прокатился глухой, ужасающий рык. Уже совсем близко.
Последний рывок. Кáрэ и Сю́та спрятались за стволом дерева. Мимо них пролетели щепки разломанных стволов. Остров омывали высокие волны. А бирюзовые огоньки поднялись высоко в воздух. Их свет ослеплял. Сю́та прижалась ближе к Кáрэ. Тот ее обнял одной рукой. А вторая невольно потянулась к рукояти катаны.
Раздался громкий голос:
— Где же вы, людишки? Вам не спрятаться. Я вас чувствую!
Глава 4.
— Владыка, паланкин готов, — сказал дорек-помощник. Он стоял на пороге комнаты Ши. Дальше владыка его не пустил.
— Хорошо. Можешь идти, — раздался голос Ши из глубин темной комнаты.
Дорек-помощник поклонился, вышел, прикрыв за собой дверь.
Владыка сидел на краю кровати, согнувшись. Его только что отпустил приступ сильного кашля. Он вытер кровавую слюну с губ. Ши тяжело дышал, легкие жгло, будто в них развели костры. Он стиснул зубы, пытаясь не закричать от боли.
— Только не сейчас, только не сейчас, — говорил Ши сквозь зубы, — подожди, не сейчас. Дай мне еще один шанс. Вселенная, молю тебя.
Боль отпускала. Медленно, не торопясь. Дышать становилось легче. Ши смог разогнуться.
— Спасибо. Спасибо.
Не спеша владыка сменил одежды. Переодевался он в одиночестве. Ведь даже дореки не должны были видеть его старческого, худого тела, которое давно покинули силы. Глядя на себя в зеркало Ши видел покойника, чей труп давно иссох в могиле. Кости, обтянутые полупрозрачной кожей, через которую виднелась сеть синих сосудов.
Болезнь высосала все соки. Владыке нужна была звезда.
Паланкин и отряд дореков ждали Ши у выхода из замка. Владыка величественно вышел. Дореки почтительно поклонились. Дорек-помощник открыл дверь, пропуская владыку.