— А… Это… — бормотал Кáрэ растерянно оглядываясь по сторонам, — Сю́та… Это… нам лучше поискать место для ночлега. Да? Да! Сю́та?
Она молчала, не выпуская Кáрэ из крепких объятий.
На краю поля Кáрэ нашел глубокий овраг, поросший высокой травой и густым кустарником. На его дне валялись несколько огромных замшелых валунов. Там и решено было сделать привал на ночь. Оставив Сю́ту наводить красоту, которую она так хотела навести, Кáрэ отправился в поисках хвороста.
В полумраке сумерек Кáрэ не особо различал, куда идет. Толком не видел перед собой. Шел чуть ли не на ощупь, иногда не замечая веток, которые больно хлестали его по лицу. Только он этой боли не замечал. Рука. Она горела, словно огнем. Ее хотелось отрубить. Или отгрызть, как поступают дикие звери, пойманные в капкан.
Боль стала невыносимой. Кáрэ выронил охапку веток, обнял руку, сел на склон. Он стиснул зубы, тихо зашипел. Спица была проклята сильным заклятием. Кáрэ чувствовал, как оно разливается по венам, подходит все ближе и ближе к его груди. Он не знал, как от него избавится. Ши не допускал его к старинным свиткам. Помочь Ка́рэ может только какой-нибудь волшебник, которых не осталось на всем белом свете. Ни одного.
— Кáрэ! Ты где?! — услышал он далекий крик Сю́ты, — с тобой все хорошо?
— Да! Сейчас приду!
Он встал, несколько раз глубоко вздохнул. Подул на руку. Боль приутихла. Кáрэ поднял хворост и поспешил обратно.
Чем ближе он подходил к месту ночлега, тем становилось светлее. Нежный золотистый свет окаймлял зеленые листочки, поблескивал в каплях росы. Кáрэ сначала подумал, что Сю́та как-то развела огонь. Но свет исходил не от пламени. Свет исходил от самой звезды.
— Ну да, — отвечала Сю́та на немой вопрос Кáрэ, — я свечусь по ночам. Я же звезда!
Кáрэ кивнул, бросил охапку хвороста.
Сю́та навела знатную красоту: оборвала траву, выложила валунами кострище. А из веток и оборванной травы кое-как сплела навес, который закинула на нависшие ветки кустарника.
— Ну как, красиво? — спросила Сю́та. Она широко улыбалась, глаза ее поблескивали огоньками восторга от проделанной работы.
— Красиво, — ответил Кáрэ.
Он сбросил хворост и занялся разведением костра.
— Тебе что, не понравилось? — протянула Сю́та.
— Нет, — отвечал ей Кáрэ, — я этого не говорил. Все очень красиво. Молодец.
Кáрэ показалось, что от его слов Сю́та засветилась еще ярче.
Сколько бы Кáрэ не мучился, он никак не мог разжечь хворост. Искры, высеченные огнивом, падали на подмокшие от вечерней росы ветки и тут же затухали. Кáрэ злился. Готов был плюнуть и бросить затею. Лечь спать мокрым, замерзшим.
— Не получается? — поинтересовалась Сю́та, глядя через плечо Кáрэ.
— Как видишь, — буркнул он в ответ.
— Отойди.
Сю́та толкнула Кáрэ в сторону. Навалила в кострище побольше веток. Звезда замерла, закрыла глаза Сложила ладони вместе.
— Я не уверена, что у меня получится. Но попробовать стоит, — прошептала она.
Ее губы зашевелились. Ладони тускло засветились. Сю́та их раскрыла. Ее руку облизывали языки пламени. Сю́та сунула ладонь под хворост. Тот задымился, а после и вспыхнул слабеньким огоньком.
— Получилось, — сказала Сю́та, задувая пламя с ладони.
Кáрэ, часто моргая, смотрел то на Сю́ту, то на разгорающееся пламя.
Из оставшихся веток Кáрэ соорудил сушилку. Он наконец-то стянул с себя мокрые одежды, развесив их возле костра. Остался он лишь в легких подштанниках. Сел поближе к костру. Протянул к огню руки. Тепло. Приятное тепло разливалось по его телу. Сю́та не отставала от Кáрэ. Стянула с себя платье, оставшись лишь в одной сорочке. Села поближе к Кáрэ.
— Холодновато, — сказала она.
Кáрэ почувствовал ее внимательный взгляд, скользящий по его телу. Кáрэ покраснел от пят до головы. Повернулся к Сю́те боком.
— Ты можешь не смотреть на меня, — пробормотал он.
— Ой. Извини. Я просто никогда мальчиков… — Сю́та запнулась. Закрыла рот рукой и захихикала. — Прости.