Приручался Ши постепенно. Он чаще стал выходить из комнаты днем, шастал по дому, заглядывая во все углы. Потом стал брать еду из рук прислуги и даже благодарить их. Вечера с Фу́руи оживлялись разговорами ни о чем. О прошлом своем он не говорил. Каждый раз, когда Фу́руи спрашивала, мальчишка замолкал, отворачивался. И за остаток вечера не произносил ни слова.
Спустя пару месяцев, когда Ши совсем освоился, стал разговорчив и поднабрал в теле. Фу́руи решилась провести первый урок волшебства. Она прекрасно знала, что людей магии учить трудно, не сразу она им дается. Но Ши удивил ее. Поразил. Он оказался учеником прилежным. Схватывал все на лету, запоминал, будто в его голове живет карлик, записывающий все в большую книгу.
Магия стала страстью Ши. Как только он брал в руки древний свиток, как только открывал пробирку с зельем, его глаза загорались. Заклинания в его исполнении были подобны танцу: движения рук отлажены, точны и изящны. Где нужно он замедлялся, где нужно ускорялся, тонкие губы уверенно шептали нужные слова. Фу́руи не могла отвести взгляд. Не могла нарадоваться.
Хвалилась своим учеником перед всеми волшебниками, которые заглядывали к ней в гости. Устраивала настоящее представление перед ними, хоть Ши этого и не любил. Но покорно выходил к столу, брал в руки свиток и…
Гости были поражены наповал. По окончании показа они долго молчали, ошарашенно смотря на неказистого мальчишку, который только что сотворил невероятную магию, как настоящий волшебник. Ему пророчили великое будущее. Сама Фу́руи это знала. Но какое?..
Ведь начались Темные времена. Они наступили неожиданно, свалились снежным комом на головы людей и волшебников. Фу́руи хоть и оставалась в стороне, но трудности коснулись и ее. Несколько раз ее прекрасный дом пытались сжечь. Несколько раз на нее покушались обезумевшие от жестокости люди. Ей и Ши пришлось бежать. С тяжелым сердцем Фу́руи покинула жилище, которое разграбили и сожгли той же ночью.
В дали ото всех Фу́руи отстроила домик. Разбила вокруг него прекрасный вишневый сад, радовавший глаза и душу каждую весну нежным цветением. Продолжала учить Ши, который узнал практически все, что знала Фу́руи: исцелять болезни, готовить зелья, успокаивающие растревоженную душу, призывать дожди в засуху…
Жить стало тяжело. Не хватало денег, ведь продажа вишни приносила доход только в сезон. Волшебство больше никому не было нужно. Его боялись и сторонились. Хотя бывало, что заглядывали из соседней деревни, просили излечить покалечившегося или навести порчу. Последним Фу́руи отказывала всегда.
Ши вновь замкнулся. Уроки пропускал или отказывался от них. Он стал сторониться волшебства. Бояться. Вечерами он уходил из дому, возвращался далеко за полночь и ложился спать. Однажды Фу́руи застала его возле полки со снадобьями, крутившим в руках склянку белой жидкости с золотыми проблесками.
— Что это? — спросил Ши.
Фу́руи неторопливо подошла. Ши передал ей сосуд.
— Это — ценнейшее, что у меня есть. Кровь звезды.
Фу́руи поставила склянку на полку.
Каждую ночь Фу́руи просыпалась от его крика. Кошмары, Ши мучили кошмары. Фу́руи поднималась, тихо-тихо копалась с пробирками, смешивая зелье. Которое заставляла Ши выпить. После него он засыпал тихо, спокойно. И снились ему только счастливые сны.
Но так продолжаться долго не могло. Фу́руи, полюбившая Ши до глубины души, понимала, что ему, совсем еще ребенку, не место в этом страшном мире, пронизанным жестокостью и болью. Она молила богов, особенно великую богиню, саму Вселенную, чтобы она послала спасение Ши. И оно пришло. В виде путника, который набрел на их лачугу. Он шел туда, где царило вечное счастье. В Небесный город. Фу́руи просила, Фу́руи умоляла, стоя на коленях, путника взять Ши с собой. Он согласился.
— Ты должен пойти с ним, — говорила Фу́руи.
Ши мотал головой.
— Не перечь, мальчишка! — выкрикнула Фу́руи. Успокоившись, она добавила, — там тебе будет лучше, намного лучше, чем здесь.